Наша жизнь подобна капле на стекле: Повернёт направо, влево, в неизбежность, И вцепившись за щербину будто клещ, Оборвётся вниз стремительно, небрежно.
Так, на каждом вираже кривой судьбы, В параллельность отделяя перспективы, Где решается - нам быть или не быть, В нас живут иных путей альтернативы.
Снятся часто, по мучительным ночам, Отделившиеся, сколотые в бездну, Словно айсберги в бездонный океан - Чьи-то лица, отыгравшие всё честно.
Там и Ты осталась, так и не жена, Наша девочка, что локоны распустит. Что так смотришь на меня, отрешена? Почему в тебе так много женской грусти?
«Альтернативные жизни» (Отрывок) Автор: Владимир Узланер
До главной трассы оставалось всего ничего, но тут мотор начал захлебываться и глохнуть. Сашка посмотрел на стрелку уровня топлива. Недоглядел – оба бака почти по нулям.
Пришлось, не глуша дизеля, одеться и бежать к уазику, стоявшему в низине за ёлками, с прикрытыми брезентом бочками соляры на борту. Буханка – машина что надо! Несмотря на то, что выпускают её более полувека без всякой модернизации. Уж сколько жалоб на неё было от шофёров, но дело своё она знает! Везде пролезет этот неприхотливый полноприводный внедорожник.
Бензиновый движок завелся на удивление легко. На малой скорости буханка подъехала к трактору. Сашка с помощью электропомпы перекачал топливо, обтёр руки снегом, вытер насухо ветошью и снова на прорыв! Работы на всю ночь. Утром по трассе должны пойти рейсовые автобусы, нефтевозы…
А самому когда же в отпуск? Забор вокруг дома из гофролиста никак не поставлю… Уже и материал купил, а руки всё не дойдут. Давно у всех заборы новенькие стоят, а наш штакетник дырявый скоро развалится. К тому же масло подтекает в гидравлике – надо менять фильтр. И ремни в генераторе вконец измочалились. И трещину в серьге задней подвески надобно подварить. Да какой тут может быть отпуск, когда посевная на носу.
Земля зовёт! На селе день год кормит Засеить надо несколько полей, а трактористов всего двое. Он да Васька. У Васьки тоже все не слава богу. В его колесном тракторе «Беларусь» надо отрегулировать зажигание. Плунжерный топливный насос высокого давления тоже накрылся…
На тракторном дворе для будущего посева надо будет поставить новые подошвы на прицепной плужный комплекс. Силиконовые трубки - семеноводы в прошлой посевной потрескались, сгорели от солнца. Их тоже на замену. Мужики из сервиса для будущей работы в полях привезли на «Кировец» резину низкого давления. Пока её ставили, весь день прошёл…
А в распаханном поле грачи неспешно и важно разгуливают. Знают, где подкормиться можно. Сашка разрыхлил ладонью влажную чёрную землю, сжал её в кулаке. Порядок! Работать можно: почва прогрелась и влагой пропиталась. Через пару дней посаженное зерно начнёт набухать и набираться силёнок.
Сашка, не торопясь, на второй скорости, включил задний вал-привод отбора мощности. Не вылезая из трактора, с помощью гидравлики, отпустил широкую линейку плужков-подошв со множеством колёс-бегунков. Похлопал ободряюще по приборной панели своего «Кировца» и приступил к главному делу в своей жизни – севу пшеницы.
в классическом произведенье - жизнь! без приукрас и своевольной лжи... художник рамками событья ограничен - трагедия с реальностью граничит! надуманным красотам - нету места - всё - наяву и всё здесь - честно, талант у классика в самом - как чувством пережить излом. переживанья, горести, сомненья - весь спектр житейских впечатлений.
классицизм Автор: wonderer
Звук молчания, привычно связанного с точкой, столь громок, что он полностью заглушает все прочие её свойства. Все традиционные привычные явления притупляются однообразием своего языка. Мы не слышим больше их голосов и окружены молчанием. Мы смертельно поражены «практически целесообразным».
Точка — это результат первого столкновения [художественного] орудия с материальной плоскостью, с грунтом. Такой основной плоскостью могут являться бумага, дерево, холст, штукатурка, металл и т. д. Орудием может быть карандаш, резец, кисть, игла и т.д. В этом столкновении основная плоскость оплодотворяется.
Точка есть форма, внутренне предельно сжатая.
Она обращена внутрь себя. Это свойство она никогда не утрачивает совершенно — даже приобретая внешне угловатую форму.
Точка цепляется за основную плоскость и навечно утверждает себя. Итак, она — внутренне кратчайшее постоянное утверждение, которое исходит кратко, прочно и быстро. Поэтому точка и во внешнем, и во внутреннем смысле является первоэлементом живописи и непосредственно «графики».
Геометрическая линия — это невидимый объект. Она — след перемещающейся точки, то есть её произведение. Она возникла из движения — а именно вследствие уничтожения высшего, замкнутого в себе покоя точки. Здесь произошёл скачок из статики в динамику.
Таким образом, линия — величайшая противоположность живописного первоэлемента — точки. И она с предельной точностью может быть обозначена как вторичный элемент.
Точка — покой. Линия — внутренне подвижное напряжение, возникшее из движения. Оба элемента — скрещения, соединения, образующие собственный «язык», невыразимый словами.
Исключение «составляющих», которые приглушают и затемняют внутреннее звучание этого языка, сообщает живописному выражению высочайшую краткость и высочайшую отчётливость. И чистая форма отдаёт себя в распоряжение живому содержанию.
Ещё не расцвёл над степью восток, Но не дождаться утра — И рупор сказал, скрывая восторг: «Внимание, трактора!»
Громак переходит лужу вброд, Оттёр от грязи каблук, Сел. Сейчас он двинет вперёд «С-80» и плуг.
У этого плуга пять корпусов, По сталям сизый ручей. Сейчас в ответ на новый зов Пять упадут секачей.
Уже мотор на мягких громах, Сигнала ждут топоры… Так отчего же, товарищ Громак, Задумался ты до поры?
Степь нахохлила каждую пядь, Но плуг-то за пятерых! Её, бескрайнюю, распахать — Как новый открыть материк;
Первый пласт (Отрывок) Поэт: Илья Сельвинский
Сетки, сумки, авоськи, кульки, шапки, галстуки, сбитые набок. Запах водки, хвои и трески, мандаринов, корицы и яблок. Хаос лиц, и не видно тропы в Вифлеем из-за снежной крупы.
И разносчики скромных даров в транспорт прыгают, ломятся в двери, исчезают в провалах дворов, даже зная, что пусто в пещере: ни животных, ни яслей, ни Той, над Которою – нимб золотой.
Пустота. Но при мысли о ней видишь вдруг как бы свет ниоткуда. Знал бы Ирод, что чем он сильней, тем верней, неизбежнее чудо. Постоянство такого родства – основной механизм Рождества.
То и празднуют нынче везде, что Его приближенье, сдвигая все столы. Не потребность в звезде пусть ещё, но уж воля благая в человеках видна издали, и костры пастухи разожгли.
В Рождество все немного волхвы...(Отрывок) Поэт: Бродский Иосиф
Душа Бумажная душа Сгореть должна была в камине, Но пламя обратилось в иней.
Душа Железная душа Ржаветь должна была в прибое, Но море высохло в неволе.
Душа Как оттиск, как печать Должна была узор оставить Но след не виден мой на стали.
Душа Автор: Серёжа Богданов
Мы с Санчо сидели в опустевшем вестибюле одной конторы, служившим по вечерам комнатой отдыха для охраны. Место, откуда я сюда добирался, было настоящей клоакой, поэтому мне было проще переночевать на работе и сносно выспавшимся поменять Санчо с утра. Такая определённость была Санчо по душе. И хотя мы уже давно сидели в печёнках друг у друга, к моему позднему визиту Санчо отнёсся с должным вниманием. По этому поводу он зажарил яичницу из двух завалявшихся в холодильнике яиц. Как сказал бы наш юрист Валера, они не являлись нашей собственностью — Грымзика, но тот конкретно накосячил — не вышел на смену. Так что Санчо, отработавший две смены подряд, уже не желал вдаваться в тонкости частного права. К тому же Грымзика, скорее всего, уволят за прогулы, а покойники никому не нужны, как гласит дворовая мудрость. Сладкий запах справедливой расплаты витал над дымящейся яичницей на сковороде.
После короткого перекуса, когда пришло время для пустяков, Санчо неожиданно заявил самым безапелляционным тоном:
— Думаю, Бог следит за каждым из нас. Сомневаюсь, чтобы каждый день. От случая к случаю, наверное.
Говоря фигурально, Санчо обитал на дне потухшего кратера и не закрывал на это глаза. И такой же честности и прямоты ждал от меня, поскольку видел во мне своего полноправного соседа.
— Какая-то история? — благодушно отозвался я, бросая на остывавшую пустую сковороду взгляд, полный благодарности.
Да, с моим пятидесятилетием, — оживился Санчо, поудобней вкручиваясь в кресло, которое мы как-то вместе принесли с помойки. — Помню, как ещё ребёнком из дверного проёма наблюдал, как мой дед, директор завода, отмечал свой юбилей. С размахом тогда гуляли и с... восторгом! Не еде на столе радовались, нет, а силище, пребывавшей в них — в деде, конечно, ну и в гостях, тоже не из последних людей. Это было пиршество римского сената, клянусь, и я был свидетелем тому. Потом я рос и мужал в окружении пылившихся повсюду многочисленных подарков с того юбилея, помеченных латинской цифрой L... И вот зима-лето, и уже подошёл мой черёд отмечать свой полташок. Памятуя о деде - покойничке, я тоже вознамерился отметить свой юбилей с присущим ему размахом. Сразу решил снять номер в "Хаятт", не президентский, конечно, но обязательно с видом на набережную. И не так чтобы сиднем сидеть, как арестант, а выходить время от времени на променад. Любоваться, как ребристая вечерняя вода баюкает тугие гроздья электрического света. И всю прогулку ощущать в кармане ключи от номера — это важно. Потому что когда все мы, праздношатающиеся запоздалые гуляки, рано или поздно вернёмся на исходную — кто куда, то я вернусь обратно в гостиницу. Будто этот дорогой и неприступный номер и есть мой дом... Обязательно посещу ресторан: покажу паспорт и, может, как именинник выцыганю для себя что-нибудь отдельное от счёта. Было бы неплохо. Может, вызову проститутку — сбережения имелись. Хотя к чёрту проституток, после них я всегда себя чувствую обманутым и обворованным. Даже не знаю, как у них такое удается проделывать раз за разом. Учат, наверное...
Но жизнь внесла свои суровые коррективы, и юбилей пришлось встречать на смене. Один урод забухал — ты его не застал. И вот в свой юбилей я сижу на смене и планирую перенести торжество на ближайший выходной. И тут в аккурат заявляется Жорик с автоматов. Чего-то там поковырялся, повыкидывал просрочку в ведро, забрал выручку, закрыл автоматы и тихо отчалил. Я заглядываю в ведро, а оно битком набито чизбургерами в упаковке — с ветчиной, с сыром, с курицей... А ведро-то хорошее — туда конторские бумажки рвут. Вот я смотрю на этих касатиков и думаю: ещё десять минут назад мне бы эти чизбургеры пришлось по дорогой цене брать: денежку просовывать в автомат, все чин - чинарём. А через другие десять минут их можно вот так просто забрать. Да, из ведра, но ведь в вакуумной упаковке. С ними ещё надо повозиться, чтобы вскрыть. Да сами бы конторские в момент их разобрали, если бы раньше меня на них напали. И вот такое невероятное везение у меня вышло прямиком на мой день рождения. Скорей тащу их все в будку, острее, чем когда либо, ощущая себя именинником.
Сразу же на радостях чайку завариваю и половину этих голубчиков тут же приговариваю. И уже на сытый желудок думаю такую думку: а на кой мне всё это? Гостиница? Зачем? Я ведь, слава богу, не бездомный. Ресторан? Да я не хуже приготовлю, было бы из чего. И что это за жалкий удел за дорогие деньги брать напрокат чужую жизнь? Не отвечай, вопрос риторический. Не получится устроить себе праздник, если ты один. Деньги потратить можно, а праздник получить нельзя. Потому что праздник таится не в кошельке, а в сердцах близких тебе людей. А подарок мне сделал Жора, сам того не зная. А раз не знал, значит, подарок всё - таки не от него. И Жора здесь не более чем посыльный. И тут я печёнками почувствовал высшее существо, пристально наблюдавшее за мной. Вот в тот день я и поверил, что Бог все таки есть... только он не любит меня.
Свой рассказ Санчо заканчивал в густом облаке табачного дыма, пряча свою ранимость за пуленепробиваемым образом мужчины с сигаретой. Также значимости добавляло единственное в помещении кресло, которое занимал он. Тут у нас было негласное правило: кто на смене — тот и в кресле, а визитёры из числа нежданных или специально приглашённых могут смело занимать имевшиеся в наличии табуреты. Помещение, в котором мы располагались, представляло собой замкнутое пространство. Ближайшее окно нужно было искать где-то за закрытой дверью, в длинном коридоре с геранью на подоконниках. Но умозрительно мы не теряли связи с ноябрьским вечером, что в тёмной прохладе, влажно касаясь стен, обволакивал нас.
— Теперь послушай, что у меня было в воскресенье, — начал я. — На смене?! — встрепенулся Санчо. Как известно, ничто в этом подлунном мире так не занимает охранников, как события, произошедшие на объекте, который он охраняет. Разные события, и не всегда связанные с его непосредственными обязанностями. Тут, видимо, магнетизм исходит от самого места, где охранник вынужден проводить треть, если не половину своей вяло протекающей жизни.
Мои подлецы соседи опять всю ночь не давали мне уснуть, так что на смену я заявился с красными глазами убийцы и зашкаливающим внутричерепным давлением. На прошлой неделе была та же история, и Тамара Джабраиловна уже ловила меня за сном, так что в этот раз я судьбу искушать не собирался. И точно: приходит и первым делом ко мне в будку заглядывает. А я такой ничего, бодрячком, хоть и из последних сил. Через пару часов уходит и говорит мне на прощание так по - заговорщически: "Я сегодня больше не приду". Что мне услышалось как: "Если хочешь спокойно и без напряга немного покемарить, то сейчас самое удобное время". И поскольку по случаю выходного дня в конторе не было ни одной живой души, то я бесстрашно развалился на топчане в поисках медитации или ответов на проклятые вопросы бытия, как пойдёт.
Санчо в кресле аж восторженно зажмурился от предвкушения.
— И только из темноты, обволакивающей меня, кто-то стал подавать мне голос... как дверь резко открылась, и вошёл... — Безопасник? — Санчо был благодарен мне за эту викторину. — Нет, — выдыхаю я обречённо.
У Санчо аж дух перехватило.
— Тамара Джабраилова в обратку?
Я страдальчески улыбаюсь:
— Если бы.
Санчо был готов назвать следующую инстанцию, но для этого ему нужно было время, чтобы собраться с духом. Я не торопил его, давая прочувствовать весь ужас описываемого момента.
— Е... ли... за... ров? — спросил он по слогам, словно вышеназванную величину невозможно было уместить в один контейнер.
Я обречённо кивнул.
Видно, что ошарашенный Санчо пытается представить себя на моём месте и у него это плохо выходит.
— И что? — Ничего. Просит у меня ключи от своего кабинета, делая вид, что ничего не замечает. — А ты весь помятый, опухший? — мурлыкает Санчо. — Да уж конечно, раскумаренный, — подтверждаю я. — Чего это он в выходной заявился? Не было прежде за ним такого. — Вот и я подумал: чего это он? Главное, вначале начальница появляется, говорит, что всё будет тихо, а затем и Сам заявляется. Интересная двухходовочка получается. Уволить меня решили за то, что в субботу спящим попался. Провели, как одноклеточное. Через какое-то время Елизаров снова появляется, отдаёт ключи и говорит мне на прощание "счастливо". Счастливо! С чувством так говорит, без формализма, — поясняю я в недоверчивую физиономию Санчо. — Ну, думаю, начались эти садистские штучки: обволакивают дружелюбием, мысленно уже подписав приказ о твоём увольнении. До поры до времени держат в неведении, играют как кошка с мышкой. — Да уж, попасться спящим на глаза самому генеральному... — Санчо так и не удается до конца оправиться от потрясения.
Дорабатываю смену так себе, — продолжаю я. — Чего, думаю, стараться, если работу всё равно профукал. Перед уходом выгреб всё из своего ящика: радио, кружку, тапочки. Дома уже новые варианты прорабатываю. Обдумываю планы на жизнь. И при этом постоянно жду звонка: мол, больше на работу приходить не надо, приходите забирать документы и всё такое... И вот в таком маринаде варюсь два своих выходных. Так и не позвонили. Ладно, думаю, решили пойти по самому жёсткому сценарию, когда приговорённый, ничего не подозревая, спешит себе на работу, полный планов и несовершенных поступков, похожий на свёрнутую непрочитанную газету. А на него глядят, как на прокажённого, и говорят: стоп, не надо снимать верхнюю одежду, только отряхнитесь и можете подниматься в отдел кадров, где вас уже пристально ожидают.
— А газету свою дома дочитаете, — вставил Санчо с понимающим видом. — Лишь бы над человеком покуражиться, — согласился я. — Утром собираюсь на работу, а у самого в голове только одна мысль, как бы этим садюгам доставить поменьше удовольствия. И вот я отправляюсь на плаху с вызывающе тонким пакетом, нарядный, словно на детский утренник, до одури надушившись дорогим парфюмом, какой они в своей камере пыток и не нюхали. Естественно немного опаздываю, как того требует случай. — Грымзик жаловался, — подтверждает Санчо. — "Ты на смену?" — спрашивает Грымзик, с ходу оценив мой нездешний воинственный вид. Мычу что-то неопределённое. Дескать, собираюсь вас всех к чёрту послать, но в интересах предприятия могу и незамедлительно приступить к работе. Тот сдаёт мне смену и технично убегает. Ну что ж, думаю, по крайней мере, дают доработать смену, чтобы закрыть полный месяц. А пока будут втихаря искать мне замену. И вот я окопался в будке, в самом сердце вражеской территории, и пытаюсь распознать знаки. Проходит мимо Тамара Джабраиловна — тишина. Спускается покурить безопасник — этот-то свою шакалью натуру непременно выдаст, но нет, всё как обычно. Ловко замаскировались, думаю. Наконец приезжает на работу сам Елизаров: протягивает руку, здоровается как ни в чём не бывало.
На лице Санчо читается разочарование.
— Сижу, значит, но тут меня начинает одолевать голод, — продолжаю я передавать сводки с боевых действий. — Я ведь ничего с собой не взял из еды, решив в случае благоприятного исхода обойтись суточным голоданием. Я такое практикую — ты знаешь, но я только недавно вышел из очередного такого, и нынешнее было явно преждевременным. Всё равно что повторно оплатить уборку в уже убранном доме. Именно такую метафору подсказал мне мой подвывающий желудок, с него и спрос. Плевать, говорю я ему, мы это проделывали не одну сотню раз, так что не ссохнешься. И тут мне со второго этажа приносят глубокую тарелку кусочков очищенной дыни. Впервые от них такое. Я аж растерялся. Командую желудку "отбой" и приступаю к трапезе. При этом чувствую себя как монашка, нарушившая обет. И в качестве расплаты желудок начинает пучить. Тело укоряло мой ослабший дух. Но дело идёт к вечеру: я сижу на вахте полуголодный, с расстроенным желудком, что-то предавший в себе, но спасённый и избежавший своих худших подозрений. И тут этот лысый арендатор из подвала поднимает мне кучу дорогущих конфет разных сортов... — Не смена, а один сплошной день рождения, — заметил Санчо. — День с самого утра обещал выдаться занятным, так что к вечеру я уже устал удивляться, — скромно откомментировал я. — А часам к восьми спускается Елизаров, сдаёт ключи и на прощание бросает мне, чудесно спасённому, своё фирменное "счастливо".
Санчо затянулся новой сигаретой, уйдя в псевдо глубокомыслие. Он ждал объяснений, и я был готов ему их предоставить.
— Видишь ли, — продолжил я, — если тебя на рабочем месте застал спящим сам генеральный, то такое попадалово по своей фатальности сопоставимо разве что с прыжком без парашюта в объятия низко летящих облаков. Финал легко предсказуем и неизбежен. И один только Бог способен помочь избежать твоей незавидной участи. Если, разумеется, захочет выйти из-за кулисы и явить миру подлинное чудо. И сейчас я тебе во всех деталях описал самое настоящее чудо со всей его внешней стороной, за вычетом того, что навсегда останется сокрытым от нас. Я здесь был лишь свидетелем тому и скромным рассказчиком.
Пустая теплая сковорода, расположившаяся между нами, хранила память о съеденной яичнице. Разбитая скорлупа хранила память об яйцах. А наша прожитая жизнь хранилась в призрачных воспоминаниях, которые мы иногда извлекали на свет.
К ночи мы с Санчо расползлись по разным углам, устраиваясь на ночлег. И оставшись наедине с собой, полагаю, по привычке продолжили философствовать. Как выяснилось, единственным нашим земным богатством была молодость. Под молодость щедро раздают кредиты, и мы нахватали себе жён и детей. А когда молодость безвозвратно прошла, мы превратились в потёртых мужичков на низкооплачиваемой работе. И женщины отвернулись от нас. Не только жёны — все женщины. И тогда каждый из нас столкнулся в своём доме лоб в лоб с подселённой соседкой — Одиночеством.
"Зато ни за кого не надо платить", — мурлыкало оно в темноте, тяжело наваливаясь на грудь. Неумелые путешественники, мы, как умели, колесили по жизни, пока в итоге не очутились на дне потухшего кратера, без всякой надежды выкарабкаться оттуда. И мы прекрасно осознавали, с чем нам придётся сталкиваться изо дня в день. Однако по ночам через круглое жерло нам являлось блюдце звёздного неба, и мы придумывали свои первобытные религии, чтобы сохранять силы и дальше тянуть свою лямку день за днём..
На рынке женщина купила Букет цветов, букет цветов, И мне, безумцу, подарила Букет цветов, букет цветов.
И чтобы не увял он сразу, Букет цветов, букет цветов, Я тот букет поставил в вазу, Букет цветов, букет цветов.
И вот стоит теперь он в вазе, Букет цветов, букет цветов, И повторяю я в экстазе: «Букет цветов, букет цветов».
Навек душа тобой согрета, Букет цветов, букет цветов, Лишь два отныне в ней предмета: Один — букет, другой — цветов.
Поэт: Иртеньев Игорь
Ирина проснулась от настойчивого звука, звонок входной двери заливался с неистовой силой. Она сунула босые ножки в тапочки с меховыми помпонами, накинула шёлковый халатик и проходя мимо зеркала торопливо пригладила растрепавшиеся во время сна волосы. Курьер неожиданно принёс букет цветов от отправителя, который пожелал остаться неизвестным. И главное, поводов никаких не было.
— Точно в квартиру 17? – Переспросила Ирина у молодого парня, расписываясь за доставку. — Точно! – Ответил тот и побежал вниз по лестнице.
Как она обрадовалась! Даже не поверила своему счастью! Металась по квартире в поисках вазы. Потом долго рассматривала букет, составленный из разного цвета роз и несколько раз перечитывала карточку, на которой было написано всего несколько слов, а именно:
« Спасибо, что ты есть!»
Роза - самый загадочный цветок на свете. Загадочный, потому что мы никогда не узнаем, как можно было создать такую красоту, такой цвет, такой аромат. Изящество линий розы, её лепестки пышные и одновременно нежные. Аромат розы не поддается логическому объяснению. Он неописуем. Вдыхать его хочется вновь и вновь. И нет возможности насытиться этим волшебным запахом. Роза - большая тайна.
Ирина любовалась цветами, и строила догадки, кто это мог быть...
В голове она перебирала возможные варианты, и пришла к выводу, что это какой – то тайный поклонник.
Потом не утерпела и позвонила лучшей подруги, которой рассказала о случившимся сюрпризе.
- Красивый жест! Жди, скоро объявится, твой тайный воздыхатель. - Заверила её подруга.
Ирина находилась в прекрасном расположении духа. Она включила музыку и принялась перебирать свой гардероб, на случай если её пригласят на свидание. Затем позвонила и договорилась с парикмахером о стрижке и покраске волос, сегодня в 12 часов дня.
А спустя два часа - вернулся курьер. Молодой человек объяснил, что ошибся номером дома и забрав букет побежал вниз по лестнице. Ирина же на столько была расстроена, что плакала в три ручья.
Жаль, что это было всего лишь мимолётным счастьем - эфемерной иллюзией, которая окутала Ирину на миг, но, к сожалению, ускользнула из её жизни также быстро, как и пришла.
Этот тончайший шёпот счастья...
Курьер и мимолётное счастье Автор: Светлана Коломыцева
Мы старушки - веселушки, Про себя поём частушки. Подпевай и не робей, С шуткой жить нам веселей.
Как приду домой с мороза, Над собой смеюсь до слёз: В шапке снежной, с красным носом – Настоящий Дед Мороз.
Утром в зеркало взглянула – Кто же там? Не узнаю. Ей приветливо махнула: Всё равно себя люблю.
СТАРУШКИ-ВЕСЕЛУШКИ (ОТРЫВОК) Автор: Вишневская Татьяна
Вот уже давно в одной небогатой семье болела маленькая девочка Надя. Была зима, стояли лютые морозы и малышка с подружками играли в снегу, и по закону подлости заболела именно она. В семье жили Наденька, отец, мать и старший брат, в небольшой деревне со смешным названием Лопухино, в убогом старом домишке на самой окраине. У родителей было мало денег, и Надя с братом мало что повидали хорошего в своей недолгой жизни. Дом был промозглый, старый, крошечный и тесный, с двумя комнатами, ванной и кухней, уборная была на улице. Надя жила в одной комнате со старшим братом Денисом, комната выглядела ужасно, с выцветшими обоями, дырками от кнопок по стенам, драным ковром, двумя кроватями с провисшими матрасами и побитым столом с царапинами и трещинками.
Из игрушек у Нади были только старая мамина кукла с порванным платьем и плюшевый медведь, подаренный умершей от болезни тётушке. В общем, жизнь её было далеко не красочной. И теперь, заболела и Надя. Отец с матерью не находили себе места, у них не хватало средств на лечение, на медикаменты. Неужели маленькая девочка должна распрощаться с жизнью из-за того, что нет возможности достать лекарства? Родители каждый день думали о том, как помочь своей дочурке. А Наде с каждым днём становилось всё хуже, малышка кашляла и хрипела, не могла говорить и целыми днями спала, температура никак не спадала.
А в это время в главной больнице города сидел в своём кабинете доктор-терапевт Арсений Викентьевич.
На душе у него было тоскливо, его жена тяжело хворала далеко в Петербурге, и мысль о том, что он не может быть с ней в этот трудный момент, убивала его, сжигала изнутри. Вот ушёл последний больной, с ларингитом, и доктор, собрав чемоданчик и надев дорогое пальто, погасил лампы и выскользнул из кабинета. В больнице было пустынно, лишь мыла полы санитарка да прохлаждались оставленные на ночное дежурство непутевые интерны. Сегодня доктору не хотелось идти домой, его домработница сегодня отдыхает, ужин варить некому, да и есть особо не хотелось. И доктор решил «открыть неизведанные земли». На самом деле это была игра, в которую доктор играл в детстве вместе со своей мамой.
Сегодня Арсению Викентьевичу захотелось предаться воспоминаниям, так сказать, понастальгировать. Он сел на автобус и поехал далеко - далеко на окраину города. Выйдя из автобуса он увидел ряд убогих домишек, а ведь он жил в таких до того как стал доктором. И вдруг он услышал чей-то плач. В этот момент из окна одного из домов высунулась голова мальчишки лет двенадцати. «У Вас все хорошо, Помощь не нужна?» - спросила всклокоченная голова. Доктор помотал головой и собрался пройти мимо, но мальчишка захлопнул окно и, распахнув побитую, видавшую виды дверь, выскочил на улицу. Одет он был в выцветший, грязный костюмчик. «Не хотите войти на чашку чая и погреться, Вы ведь промокли?» - осведомился мальчуган.
Промок? Ах да, подумал Арсений, дождь! Ему совершенно не хотелось заходить в эту лачугу, но было бы невежливо отказаться от приглашения, и он, пересилив себя, вошёл. В убогой тесной кухоньке сидела женщина в рваном с заплатками платье и рыдала. Рядом стоял небритый мужчина в старом халате и тоже плакал. Доктор ненавидел, когда другие плачут и спросил: «Что у Вас произошло? Может, я могу оказать какую-либо помощь?». На что женщина рыдающим убитым голосом проговорила:»Да что Вы можете сделать, Господи Помилуй?» Нам уже никто не поможет!» И упала на стол в отчаянии. Арсений сдавленно выдавил из себя: «Я врач. Терапевт!» Тут с женщиной произошло что-то странное, она как тигрица, подскочила со стола и рванулась к доктору, схватила его руку и с мольбой произнесла: «Вы врач?! Так спасите же нас помогите нам» «Но чем?»- Спросил Арсений Викентьевич.
«Семейство стало кричать наперебой, что у них тяжело хворает девочка, и также наперебой умолять о помощи. Доктор хотел сказать, что он бесплатно не работает, но вдруг он вспомнил… как видел жену больную в последний раз, как она была несчастна, бледная, осунувшаяся и у него защемило сердце. Он не молвил ни слова, лишь молча пошёл в комнату где сидела девочка. Врач обращался с ней очень ласково как с родной дочерью, представился, называл крошкой, измерил температуру, прослушал бронхи и конце концов объявил что это сильный грипп, вытащил из чемоданчика несколько таблеток и баночек с микстурами, после чего поднялся и направился к двери. «Доктор!»- нагнала его мать девочки -«Простите, ради Бога, мне так стыдно, но сейчас у нас недостаточно средств, чтобы заплатить за помощь, я продам швейную машинку и достану деньги, верну Вам!..»» Нет!, - повелительно отвечал доктор. -«Это подарок! Я не мог видеть как страдает Надя и помог ей бескорыстно! Ведь все мы люди и должны помогать друг другу в трудных ситуациях!» И исчез в ночи.
На следующее утро, доктора в его дорогой спальне разбудил голос его домработницы. К нему звонят в дверь говорила она, я пошла открыть а там незнакомая женщина. Арсений натянул рубаху и штаны и отправился к таинственной незнакомке. На пороге стояла Анна, мама больной девочки Нади. В руках она держала огромную корзину с земляникой, которую бог знает где достала зимой. На устах её застыла улыбка. Это была улыбка счастливого человека.
Рассказ о том, как человеческая доброта может излечить любую болезнь Источник: Интересные рассказы от Любы
Сяду у кромки воды безымянного моря, Где равнодушный прибой размывает реальность, Слушать звенящих песчинок мелодию хора, Песнь нерождённых - незыблемую виртуальность.
Буквы из строчек молчанья неоновых рыбок, Шелест страниц никогда не написанной книги, Новую вечность встречают привычной улыбкой ... Сколько их будет ещё до скончания мига?
Слушая их, я придумаю имя живое, Из нерождённых один - тот, кого я услышал Примет то имя, оно ему станет душою, Хор своё пенье продолжит, но на голос тише.
В мире другом, в суете органической слизи Воля живая изменит случайность движенья, И подчиняясь закону, призвавшему к жизни, Имя оденется плотью и примет рожденье.
Рождение Души Автор: Дубовит
Мне делают массаж самые сильные и нежные мужские руки, пол вокруг меня осыпан розами, воздух благоухает какими - то дико приятными ароматами, в теле такое блаженство...и ничего больше не надо...
Противное трещание будильника. Просыпаюсь. Это был всего лишь сон. С кислым лицом пытаюсь зарыться под одеяло, но вспоминаю, что беременна... тихо скулю в подушку.
Хочу стакан свежевыжатого персикового сока, но вместо этого получаю утреннюю тошноту. Слышится скрип кровати - муж встаёт с дивана. Идет на кухню, включает свет. Слышится звук открываемой дверцы холодильника и шуршание чего - то, похожего а фольгу. Муж возвращается... Садится на кровать. Превозмогая тошноту, поворачиваю голову - вижу силуэт мужа в тусклом свете окна... прислушиваюсь... Хруст шоколада... Он есть шоколад! В 6.30 утра. Хруст прекращается. Муж снова ложится... Наверное, уже спит. Сколько сейчас времени?
Пытаюсь встать на ноги, но ноги не слушаются. Такое чувство, что ноги живут своей жизнью, и им совершенно безразличен тот факт, что мне хочется на них встать. Собираю все остатки своей воли в кулак и всё - таки встаю. Стою. Качаюсь. Засыпаю на ходу. Как тот бычок. Как я его сейчас понимаю! Тошнит... собираюсь пойти в ванну, но правая ступня обнаруживает под собой резиновую утку... КОТ! Хочется убить кота. Наклоняюсь, пытаясь как - то придержать приступ тошноты. Поднимаю утку с пола. Утка при этом издаёт наипротивнейший писк, который режет уши.
Морщусь. Несу утку в ванную - всё равно по пути. В ванной меня недоброжелательно, каким - то странно опухшим узкоглазым лицом, встречает зеркало. Присматриваюсь, понимаю, что лицо всё - таки принадлежит мне. Хочу открыть кран, но что - то мешает. Смотрю на руку - это утка. Ставлю утку на полку. Умываюсь. Чищу зубы, обнаруживая в себе ненависть ко вкусу зубной пасты. О неприятном и мучительном прощании с недавно съеденной селёдкой можно и умолчать. А так всё было хорошо. Запах чего - то противного мешает жить. Иду на запах.
Бельё мужа - замоченное мной вчера утром и обещанное быть выстиранным им вчера вечером. Стираю бельё, пытаясь задержать дыхание и переборот тошноту. Иду будить мужа. Муж отмахивается, но, кажется, за его непонятным ворчанием слышу "Уже встаю"... Успокаиваюсь , иду на кухню. Делаю бутерброды и ем селёдку. Откуда - то снизу слышу странные кричаще - орущие звуки баса... Ах, да, это кот. "Жрать давай!". Даю. Кот смачно хрустит кормом. Я смачно грызу селёдку. Через 5 минут муж смачно грызёт бутерброды. Хочу стакан свежевыжатого персикового сока, но вместо этого получаю грязную посуду.
Мою посуду, вдыхая ненавистный запах чистящего средства. Иду в зал, спотыкаюсь об кота. Пытаюсь быть с ним ласковой. По дороге собираю с пола разбросанные тапочки и мягкие игрушки. Кот. По пути провожаю мужа, морщась и шарахаясь от наипротивнейшего запаха его лосьона после бритья (который, я , кстати, дарила ему сама всего пару месяцев назад).
Снова смотрю в зеркало. Пугаюсь меньше. Иду в зал. Слышу звук льющейся воды. Муж забыл выключить воду. Возвращаюсь в ванну, закрываю кран.
Хочу стакан свежевыжатого персикового сока , но вместо этого получаю кошачью кучку в лотке. Убираю. Иду в зал. Включаю телевизор. Хочу послушать спокойную расслабляющую музыку, но вместо этого получаю истошные вопли Киркорова. Морщусь. Вздрагиваю от телефонного звонка. Мама. Да, мама, я уже проснулась. Нет, мама, ничего удивительного - я всегда встаю в 6 утра. Да, мама, меня тошнит. Нет, мама, я не хочу есть, потому что меня тошнит. Странно, что меня тошнит? Так не должно быть? Почему так? Да наверное, потому что я беременна. Ты и так прекрасно помнишь? Тогда я не знаю, почему меня тошнит.
Что хочу? Стакан свежевыжатого персикового сока. Да, только это и ничего больше. Сходить в магазин? Нет, до зарплаты мужа 2 недели - а в тумбочке 500 рублей. Его же надо чем - то кормить. Вчера? Грустный голос? Это когда было? Вечером? Ах, да. Просто я весь день хотела кильку. Вечером муж принёс. А кот её съел.. А так всё нормально. Включаю компьютер, захожу на сайт будущих мам. Нахожу кучу признаков разных заболеваний и осложнений. Понимаю, что все они есть у меня. Пугаюсь, выключаю компьютер. Хочу стакан свежевыжатого персикового сока, но вместо этого иду на кухню готовить ужин мужу, вдыхая ненавистный запах макарон. Пытаюсь поесть сама, но не могу.
Убираюсь в квартире, превозмогая тошноту. Жду вечера под одеялом. Набираю смс мужу с просьбой купить персиковый сок - пусть даже не свежевыжатый! Вечером приходит муж, приносит ананасовый сок - персикового не было. Чувствую себя, словно по мне пробежался табун лошадей. Болит голова. Кормлю мужа. Пытаюсь поесть сама, но не могу. Принимаю душ, принимаю объятья мужа, поцелуи с отвратительным запахом табака и слова любви, вдыхая запах его тела... Наконец, бегу к унитазу. Мне легче.
Теперь я могу сесть перед телевизором, расслабиться и выпить свой стакан АНАНАСОВОГО сока. Хотя мелькание на экране вызывает привычную наглую тошноту. Наливаю стакан сока. Ставлю его на тумбочку возле кровати. Сажусь под одеяло. Через 5 минут на тумбочку прыгает кот и роняет стакан моего АНАНАСОВОГО СОКА на пол. Сок достается ковру... Хочется убить кота. Чищу ковёр. Сока почему - то уже не хочется.
Всё, чего я хочу - спать. И никогда не просыпаться. Несколько часов вою в подушку, слушая храп мужа, так и не сходившего в душ. Ненавижу кота, мужа, себя, утку, ананасовый сок и почему - то малиновый ковёр на полу.
Морщусь от резких запахов и пытаюсь заснуть, чтобы забыть о тошноте. Убейте меня. Только ночью. Так, чтобы я не проснулась. Потому что если я проснусь, меня снова начнет тошнить.
Всем сладких снов!
Один день из жизни беременной женщины Автор: Карина Мантисса Смирнова
