Сцена первая. «Явление персидского колдуна» ..
Сказала мама:
- Подойди!
Я подошёл поближе.
Сказала мама:
- Погляди!
И я сказал:
- Ну, вижу...
Сказала мама:
- Глупый ты
Пока ещё, сынище!
Решётка - дивной красоты,
Второй такой не сыщешь...
А я сказал:
- Простой забор,
- Хоть и высокий, правда...
Сказала мама:
Вот позор... И
мы пошли обратно.
- Потом я ел, гулял опять,
Играл с соседским Петей
И наконец улёгся спать
При выключенном свете.
И тут как будто наяву
Я вдруг увидел чётко
Листву, решётку и Неву...
Красивая решётка!
КРАСИВАЯ РЕШЁТКА
Автор: Майя Борисова
Августа 25-го 1669 года с раннего утра в городе Астрахани царило небывалое оживление. Со всех сторон народ торопливо шел на берег Волги и там толпился у пристани.
На лицах всех было видно крайнее любопытство, соединенное с каким - то страхом.
— Ведун, бают, — говорила одна женщина другой, — молвит этакое слово, ан и сгинул!
Другая женщина кивнула только головою, видимо нисколько не удивлённая рассказом, и сказала:
— Муж- от говорит: ни ружьё, ни пушка не берут. Пуля вдарит и отскочит. Заговор, слышь, у него такой: и от пули, и от меча…
— Есть такой заговор, — подтвердила первая женщина, — баушка Ермилиха говорила, что есть…
— Пропустите, старушки Божие! — толкая их в стороны, сказал здоровый детина в колпаке на затылке. — Батюшку повидать охота!
— Ах твои бесстыжие глаза! Пёс окаянный! — заругались женщины. — Нешто мало дороги тебе?..
— Подвинься, тётка! — закричал парнишка, толкая женщину в спину.
— Я те задам: подвинься! Щенок!
Но народ надвигался волною, и обе женщины волей - неволей должны были двинуться со всеми.
— И богачества, я те скажу, у-у! — говорил один стрелец другому.
— Видел?
— Видел! У меня братан рыбачит. Так я с им на челноке к ним.
— Ну?! — удивился слушатель.
Подле них тотчас собралось несколько слушателей.
— Верно слово, — побожился стрелец и продолжал: — Они тута у Болдинского устья и стали.
— Ну!
— Пристали это мы к им, к стругу, а они нам: идите, кричат, штоли. Мы и вошли!
— Ишь! — с завистью воскликнул кто - то из слушателей. — И много видел?
— А ты не перебивай! — наставительно сказал в толпу стрелец и продолжал: — Вошли мы это. Господи Владыко! По бортам - то ковры всё, ковры. На корме подушки алые. Груда! Верёвки это — из шёлка все. Вот ей - Богу!.. — побожился стрелец.
В толпе слушателей послышались завистливые вздохи.
— Что и говорить: житьё! — раздался чей - то голос.
— Ни тебе бояр, ни тебе воевод. Живи! — подхватил другой, а стрелец все продолжал свой рассказ:
— Кафтаны на них все из бархату либо их парчи, а на шапках камни самоцветные. Горят…
— Родимые, пропустите, Бога для! — послышался жалобный бабий голос. — Дыхнуть не могу! Затиснули! Оставь, озорной! — завизжал тот же голос.
— Го-го-го! — загрохотали кругом.
И среди общего гама резким фальцетом раздавалось пение слепца:
А и край было моря синего,
Что на устье Дону - то тихого,
На крутом, красном бережку,
На жёлтых рассыпных песках,
А стоит крепкий Азов - город
Со стеною белокаменной,
Земляными раскатами, со рвами глубокими
И со башнями караульными…
В это же время, в середине города на площади, подле церкви, в приказной избе сошлись воеводы астраханские, князья Иван Семенович Прозоровский и Семен Иванович Львов, оба в дорогих кафтанах, в высоких гарлатных шапках (*) с тростями в руках. Тут же, в избе, подле аналоя, что стоял перед образом Спаса, сгорбившись, сидели на лавке поп в подряснике, два дьяка приказных, подьячий, пожилой казак, Никита Скрипицын, и бритый перс, купец Мухамед-Кулибек.
— Будут ли? — после долгого молчания спросил тревожно князь Прозоровский.
— И нетерпелив ты, князь! — с укором ответил воевода. — Как же не быть ему, ежели он за мной следом прошёл! Коли вот и ему, — он указал на Скрипицына, — сказал и ко мне двух аманатов прислал. Тебе вот, Мухамед, — обратился он к персу, — за сына придётся выкуп дать. Пять тысяч! Говорил им. Не слушают!
Перс сложил на груди руки и поклонился:
— Буду давать! Один сын, одна голова! Казны не жалко! Не давай казны, убьют.
— Шутить не будут…
— А награбили? — не без зависти произнёс Прозоровский.
Львов только рукой махнул.
Дьяки переглянулись между собою и, ухмыляясь, потёрли руки…
— Едут! — вдруг закричал, вбегая в избу, стрелец. Воеводы встрепенулись и приосанились:
— Далече?
— К пристани причаливают. Четыре струга, а народу!
В это время в избу вбежал другой стрелец.
— Идут! — объявил он, кланяясь воеводам. — Позади пушки тащат, полонян ведут! ..
— Видишь! — торжествующе сказал Львов Прозоровскому.
Это шёл Стенька Разин с повинной, в ту пору только удалой атаман разбойников.
из романа Андрея Ефимовича Заринавый - «Кровавый пир»
____________________________________________________________________________________________________________________________________________________________
(*) в высоких гарлатных шапках - Горлатная шапка. Высокий парадный головной убор цилиндрической формы с бархатным или парчовым верхом.
Такие шапки шились из меха на горлышках пушных зверей (чернобурых лис, куниц, песцов, соболей).