Утро, вечер, день и ночь Все душа волнуется От того, что ты живёшь На соседней улице От того, что ты живёшь На соседней улице
Будет солнце, будет дождь Сердцу не забудется Потому, что ты живёшь На соседней улице Потому, что ты живёшь На соседней улице
Говорят, что если ждёшь То желанье сбудется Хорошо, что ты живёшь На соседней улице Хорошо, что ты живёшь На соседней улице
Рогожин - На соседней улице
Я шёл по сугробам, по тонкому льду, сменяя рассветом - закат. Я шёл по проселкам, проспектам, мостам, по светлым и мутным местам. Я был в забытье. Прятал душу в кармане. Не пил, не спал, голодал. Я шёл по пустыне, терялся в окопах. Я шел и всегда уставал. Я прошел сквозь тайгу, миновал ураган, заглянув к себе в сердце, застыл. Я ходил по граниту, по золоту свиты, примерял паразитный оскал.
И все ничего, я прошёл пол земли, Я погряз и снова восстал. Я всё время сквозь муки себя убеждал и чрез силу себя умолял. Я на сотнях дорог позади, появлялся и тут-и-там. И все время, чтоб знала ты :я шёл за тобой по пятам.
Перчатка женская так будоражит ум, Особенно мужской, по этой части, Является предметом дерзких дум И отраженьем женского всевластья.
Перчатка мудрая имела свой язык, Понятный многим, чуткий, бессловесный. Её неповторимый вечный шик Частицей этикета стал полезной.
"Да" - оброни перчатку позади, "Нет" - тереби перчатки неотлучно, По левому плечу - знак: "Уходи", "Я вас люблю" - роняйте обе с ручек.
"Я занята" - подбрось перчатки вверх, "Хочу с тобой быть " - гладь перчатки нежно Ах, сколько здесь значений, не для всех. Без слова вслух! Хозяйка безмятежна...
Женский язык перчатки (Отрывок) Автор: Лена Садовникова
К солнцу яркому, морю синему, Не ревнуй меня, Отпусти меня!
Спелой ягодой, соком полною С кожей бархатной, Обнаженною.
Земляникою, вишней южною Самой нежною, Самой лучшею...
С морем, с облаком, с бесконечностью. Поскучай по мне Летним вечером.
Загорелая, да красивая. Море тёплое, Небо синее...
— Но если мне укрыться нечем От жалости неисцелимой, Но если мне укрыться нечем От холода и темноты? — За расставаньем будет встреча, Не забывай меня, любимый, За расставаньем будет встреча, Вернёмся оба — я и ты.
— Но если я безвестно кану — Короткий свет луча дневного,- Но если я безвестно кану За звёздный пояс, в млечный дым? — Я за тебя молиться стану, Чтоб не забыл пути земного, Я за тебя молиться стану, Чтоб ты вернулся невредим.
Баллада о прокуренном вагоне (Избранное) Поэт: Александр Кочетков
Новый главный управляющий Балчуговскими золотыми промыслами явился той новой метлой, которая, по пословице, чисто метёт. Он сразу и везде завёл новые порядки начиная со своей конторы. Его любимой фразой было:
— У меня — не у Степана Романыча… Да…
Служащим было убавлено жалованье, а некоторым и совсем отказано в видах экономии. Уцелевшим на своих местах прибавилось работы. «Монморанси»(*), конечно, остались по-прежнему: реформатор не был им страшен.
На фабрике были увеличены рабочие часы, сбавлена плата ночной смене, усилен надзор и «сокращены» два коморника, карауливших старательские кучки золотоносного кварца.
На Дернихе вводились тоже новые строгости, причём Оников особенно теснил конных рабочих. Но главное внимание обращено было на хищничество золота: Оников объявил непримиримую войну этому исконному промысловому злу и поклялся вырвать его с корнем во что бы то ни стало. Одним словом, новый управляющий налетел на промыслы весенней грозой и ломал сплеча всё, что попадало под руку.
В первое время все были как будто ошеломлены. Что же, ежели такие порядки заведутся, так и житья на промыслах не будет. Конечно, промысловые люди не угодники, а всё-таки и по человечеству рассудить надобно. Чаще и чаще рабочие вспоминали Карачунского и почёсывали в затылках. Крепкий был человек, а умел где нужно и не видеть и не слышать. В кабаках обсуждался подробно каждый шаг Оникова, каждое его слово, и наконец произнесён был приговор, выражавшийся одним словом:
— Чистоплюй!..
Кто придумал это слово, кто его сказал первый — осталось неизвестным, но оно было сказано, и все сразу почувствовали полное облегчение. Чистоплюй — и делу конец. Остальное было понятно, и все вздохнули свободно. Сказалась способность простого русского человека одним словом выразить целый строй понятий. Все строгости реформы нового главного управляющего были похоронены под этим словом, и больше никто не боялся его и никто не обращал внимания.
Пусть его побалуется и наведет свою плёвую чистоту, а там всё образуется само собой. Люди-то останутся те же. Могли пострадать временно отдельные единицы, общее останется, то общее, которое складывалось, вырастало и копилось десятками лет под гнётом каторги, казённого времени и своего вольного волчьего труда.
Объяснить всё это понятными, простыми словами никто бы не сумел, а чувствовали все определённо и ясно, — это опять черта русского человека, который в массе, в артели, делается необыкновенно умён, догадлив и сообразителен.
из романа Д. Н. Мамин-Сибиряк - Золото ________________________________________________________________________________________________________________________________________________________
(*) «Монморанси» - Видимо автор имел ввиду, говоря современным языком, служащих промыслов, входящих в класс топ менеджеров и являющимися экспатами.
А дальше – набор вариантов. За этим столом – командир, Иль трое стажёров-курсантов, Иль тот истребитель один, С которым кружиться над бездной С набором продуктов полезных В меню предлагаемых блюд Со скрытым желаньем «люблю»… В его опьяняющем зове, Деля этот мир на двоих, Незримо, но ясно сквозит Своя тормозящая совесть. Ведь есть ещё мир иной – Пилота с его женой…
Официантка (Отрывок) Автор: Владимир Стуков
Вам нравится ваша работа? Вы тяжело просыпаетесь после вечеринок? Считаете ли вы себя профессионалом? Вас зовут Ольга? Вы выпиваете? Выпивали ли на рабочем месте? Вы единственный ребёнок в семье? Воровали ли вы на работе? Ваша фамилия Коковихина? Воровали ли вы в данном заведении? Вас устраивают условия работы? Вам двадцать пять лет? Вы часто врёте? Есть ли у вас кредит? Если бы у вас была возможность безнаказанно украсть большую сумму денег, вы украли?
За пределами каморки, в которой мы застряли втроём в полумраке, долбит музыка. Я не могу не пританцовывать. Инстинктивно качаюсь в такт весёлой музыке. Напротив сидит Почемучка. Между нами провода, в которые меня запутали. Я в коконе.
Да. Да. Нет. Да! Ответы превращаются в музыку.
НачОхр, так мы его прозвали, не любит эту каморку с понатыканными в каждом углу мониторами. Здесь живут его подчинённые, спят и едят, глазеют в экраны, следят за нашими передвижениями, подслушивают, может быть, занимаются непотребными делами, кто их знает. Каморка насквозь пропахла потом, чипсами и дешёвым одеколоном. Мы трое зажаты между двумя раскладушками. Одеяла скомканы, подушки валяются как попало, никто не ожидал НачОхра сегодня.
– Вам нравится ваша работа? – Вы уже задавали этот вопрос.
За мои игры в «да-нет» заплатят Почемучке. Он получит за два часа работы, за два часа препарирования шесть тысяч рублей. Он составит мой психологический портрет, передаст его НачОхру. И мы с НачОхром станем близкими друзьями, если его ублажит моё внутреннее устройство психики.
Я ценный сотрудник, если на меня готовы потратить время и деньги. Я интересный человек, если меня готовы узнать. Я важна.
Нет. Нет. Нет!
Кажется, что я работаю с ценными бумагами и большими деньгами? А я всего лишь ответственная за пустые желудки и трезвые головы. Я – официантка.
– Закончим на этом. Подожди в раздевалке. Выпей кофе за мой счёт, – НачОхр выдавил дружелюбие, – расшифровка займёт ещё два часа. Пока, пожалуйста, старайся не попадаться мне на глаза.
Тёмные и ароматные каморки кого угодно выведут из равновесия. Наконец-то музыка из бесконечных да -да-нет закончилась.
Меня целыми днями преследуют однообразные звуки. С необыкновенного звона начинается каждый день.
Дневник официантки: В поисках дома (Отрывок) Автор: Елизавета Малых
А пальцы проскользнули по стеклу. На нем твое застывшее дыханье. Я, растворяясь в памяти, тону В минутное, безмолвное свиданье.
Скрип от двери и взгляд глаза в глаза Свет в зеркала разрядом напряженья. Я подхожу к тебе, чтобы сказать, Но слов не подбираю от волненья.
Теперь вплотную, и щекой к щеке на ухо учащенное дыханье скользит по шее вниз, рука в руке, В сплетении наших пальцев жар желанья.
А пальцы проскользнули по стеклу (Избранное) Автор: Анастасия Кириченко
К вечеру на омуте похолодало, и родители потихоньку засобирались домой. Наталья и Игорь заливали костёр.
- Наташа, смотри, а детки домой не собираются!
Наталья повернулась в сторону реки и увидела мирно сидящую на берегу парочку.
- Тёмка! Вы домой собираетесь?
Артём встал и направился к биваку. Родители укладывали багаж в машину.
- Мам, мы со Светой побудем ещё не много здесь. Заберите Наталью с Игорем! А мы на мотоцикле вернёмся. Хорошо?
Родители переглянулись.
- Хорошо, возьми куртку и свитер, а то похолодало. И плед. Не сидите на песке.
На том и порешили. Родственники помахали на прощание и уехали. Артем свернул плед пополам и усадил Светлану.
- Наконец – то, тишина. Родители у меня громкие! - Хорошие у тебя родители, Тёмка, веселые, дружные и любящие. Как мои. Нам с тобой очень повезло, правда? - Правда. Интересно, а у нас с тобой также будет? – Артём с улыбкой посмотрел на раскрасневшуюся Свету. - Я не поняла, это что сейчас было? - Это было вроде предварительного предложения руки и сердца.
Артём снова почувствовал, как сердце ускорило ход. А Светлана просто обомлела от этих неожиданных слов. Ей показалось, что она захлебнулась воздухом, и не может выдохнуть. Какое же это счастье, быть нужной, важной, любимой и единственно желанной!
- Я люблю тебя, Тёмка! Люблю - люблю! - Это я уже где-то слышал, ты ответь на мой вопрос! - Наша, Тёма, семья будет самой счастливой и крепкой в мире! Я обещаю тебе. - Не знаю почему, но я тебе верю! - Ах, ты! – Светлана накинулась на Артёма и опрокинула его на песок. - Ах, ты так!- Артём потянул её за руку, и Светлана вмиг оказалась рядом. - Артём, посмотри какой красивый закат!
Артём взглянул на небо. Да, это было что-то потрясающее: небо было затянуто облачками, которые были раскрашены во все оттенки красного – от бледно-розового, до тёмно-бордового, а сквозь них пробивались оранжевые лучи заходящего солнца.
-Поцелуй меня, Тёмка…
Светлана закрыла глаза и почувствовала, как тёплые, ласковые губы Артёма коснулись её губ. Какое-то новое ощущение родилось у неё внутри. Сейчас было все по-иному. У неё возникло желание чего-то большего, близкого и откровенного… Артём, наклонившись над Светой, чувствовал то же самое. Он почувствовал, что её руки настойчиво пытаются прижать его к себе. Он обхватил её крепче и прижался к ней всем телом. Вдруг, дикой вспышкой неизвестное чувство пронзило все его тело и в мгновение отключило разум, он чувствовал своей грудью тёплое, упругое тело своей девушки, её запах, её прикосновения, её губы, руки… И все это будоражило его разум, а тело жило и действовало само по себе.
Находясь словно в тумане, он нежно прикасался, гладил, целовал свою девушку, чувствуя, как и её руки настойчиво скользят по его спине, шее и затылку. Последнее, что он увидел, находясь еще в сознании, это полную обнаженную грудь
Светланы…
Сознание вернулось к ним, когда над речкой загорелись первые звёзды. Одна звезда, самая большая ярко светила, словно только для них двоих. Светлана и Артём, крепко обнявшись, лежали под тёплым пледом и пытались восстановить дыхание. Артём поцеловал Свету в макушку и прижал её к себе.
- Полярная звезда… - А я тебя люблю…Артем… - А я тебя очень люблю. Светка-конфетка!
Светлана приподнялась на локте и посмотрела в глаза Артёму.
- Тёмка, мы теперь, вроде как стали взрослыми! - Это с какой стороны посмотреть! Спишь-то ты всё равно с плюшевым мишкой! - Ах, ты! Откуда ты знаешь? - А я сам видел, своими глазами! - Ты за мной подглядывал! - Маленько! Когда я у тебя в гостях был, ночью не спалось, и я решил зайти к тебе за какой-нибудь книжкой или журналом, а ты спала в розовой пижаме с зайками. И с медведем! Стыд! Позор! Такая большая девочка!
Света хлопнула Артёма по руке.
- А-а! Вот почему ты все утро ходил с издевательской улыбкой! Бессовестный! - Да. Зато я с машинками не сплю! Вот поженимся, я твоего медведя в форточку выброшу! - И будем спать вместе! - Точно! Когда свадьбу запланируем? - Я думаю через три года в этот день. Семнадцатого июня. - Я согласен. Семнадцатого июня. Ты устала? - Если честно, спать хочется. Много всего сегодня произошло…
Артём посмотрел на Свету и погладил по щеке.
-Ты жалеешь об этом? - Нет. Нисколечко! Если честно, я всё смутно помню… - И я… Света, я самый счастливый на свете! Извини за каламбур! - Извиняю. Я тоже. Давай поцелуемся и поедем домой. - Супер предложение! Давай после поцелуя оденемся!
Света хихикнула и сложила губки бантиком для поцелуя.
Артём и Светлана возвращались с речки другими людьми. Мужчиной и женщиной. Странное это ощущение – взросление! Хочется одного, а делаешь совершенно другое. Хочется прыгать и визжать от радости, а ты лишь сдержанно улыбаешься…
Хочется навзрыд плакать, роняя слёзы на родную грудь, а ты их прячешь и делаешь вид, что все у тебя хорошо. Серьезное это дело, взросление…
Примечание ОЛЛИ к 15 главе. А через два дня была Последняя Великая Битва. И сошлись мальчики - зайчата из армии Света и вышли против них мальчики - бельчата из армии Тьмы. И по Промыслу Божьему закончились у них патроны. А остались у них только орешки и морковки. Орешки для того чтобы думать и морковки, чтобы всё надуманное было кому передать.
Двадцатого июня состоялись проводы Артёма Бачинского в ряды... армии. Провожать дорогого сыночка родители решили на лоне природы. Уютное летнее кафе «Лиана» было арендовано для проведения «торжественной» части, где собралось человек сто: одноклассники, друзья, близкие и дальние родственники, соседи, которые очень вкусно, под весёлые популярные песни провожали всеми обожаемого Артёмку. Светлана со Стриженовыми решили заявиться на проводы «красиво», поэтому придумали эффектный сюрприз для виновника. Маринка притащила откуда-то меховые прикольные костюмы белочек и зайки, Юлька придумала смешную «кричалку», посвященную Артёму, ну а Светлане пришлось просто с этим смириться. В общем, выглядело это так: в кафе зазвучала весёлая музыкальная заставка на тему «в мире животных», распахнулась дверь и в центр веранды выскочили две рыжие «белочки»-Стриженовы и симпатичная белая меховая зайка-Света. В руках у них были корзинки с орехами, а Светлана держала в руках большой пучок морковки. Белочки допрыгали до микрофона первыми.
- Мы маленькие белочки, Рыженькие девочки, К вам на проводы пришли, И припасы принесли, Вот Артём тебе орешки, Щёлкай ты их без спешки, Ты запрячь их под матрас, Кушай ночью, ровно в час! А как кончатся орехи, Нам звони ты без помехи! Если нужно будет, - вот, Мы накормим целый взвод! В общем, силы пополняй, Наши дупла защищай!
Все провожающие весело зааплодировали Стриженовым. Пришла очередь «зайки».
- Дорогой ты мой Артём! Ты послушай вот о чём – Вот морковочки пучок, Витаминный твой паёк! Для тебя её растила, Поливала и холила, Хрумкай ты её везде – Под водой и на земле! Если кончатся патроны, А врагище тут как тут – Тресни в лоб его морковью, Пусть он знает, как ты крут!
Гости весело рассмеялись и зааплодировали обаятельной «зайке». Артём просто упал на стол от смеха, он мог ожидать всего, что угодно от Стриженовых, но от Светланы! Это было неожиданно и так приятно!
Артём и Светлана (Избранное) Автор: Светлана Бусикова
Матриархат.. Матриархат.. для джентльмена удачи _________________________________________________________________________________________________________________________________________________________
«Йо, хо, хо (и бутылка рома)» - вымышленная морская песня, первоначально взятая из романа Роберта Льюиса Стивенсона "Остров сокровищ" (1883). Она была расширена в стихотворении молодого Э. Эллисона под названием "Покинутый", опубликованном в "Луисвилл Курьер Джорнэл" в 1891 году. _________________________________________________________________________________________________________________________________________________________
Две худые феминистки Выходили из химчистки.
Говорили о шпинате, О семье в матриархате,
О подтянутой фигуре В мировой литературе.
А мужчины и мальчишки, Посмотрев на их лодыжки,
Шли, сердиты и не бриты В трансвеститы и бандиты ..
Феминистки в химчистке (Отрывок) Автор: Андрей Попов Сыктывкар
Вечером, после того как Марина и Джон Сильвер попрощались с командой и помыли всю посуду, Джон достал из ящика две свечи и аккуратно поставил их на стол. Затем он аккуратно положил два белых блюдца и два фужера рядом с ними. Следующим шагом было открытие бутылки вина, из которой Джон налил немного красного напитка в каждый фужер.
С хлебом, тушенным мясом и картошкой на блюдцах, стол приобрёл гармоничный вид. Джон, глядя в глаза Марины, улыбнулся и сказал: — Я думаю, что всё это будет достаточно, чтобы провести этот вечер с тобой, моя любимая. Что скажете насчёт этой идеи?
Слова Джона проникли в сердце Марины. Она деликатно улыбнулась и ответила: — Звучит романтично, Джон Сильвер! Я очень рада быть с тобой сегодня вечером. Приятного аппетита!
Двое влюблённых начали ужинать, наслаждаясь не только вкусными блюдами, но и их безмятежной и романтической атмосферой. Свет свечей создавал мягкий и тёплый свет, подчёркивая облик их счастливых лиц. Они разговаривали, смеялись и наслаждались прекрасным вечером вместе.
Их встреча была более чем просто ужином - это был момент их двоих, момент, который они собирались прожить, наслаждаясь компанией друг друга и празднуя свою любовь. Каждый кусочек пищи был вкусом истинного счастья, а каждый глоток вина был наполнен страстью и нежностью.
Время тянулось медленно, как будто останавливаясь, даря им больше моментов, чтобы насладиться этой прекрасной ночью. Они знали, что эти моменты запомнятся им навсегда и будут составлять неизменную часть их совместного пути.
Поедание последнего кусочка и выпивание последней глотки вина ознаменовали конец ужина. Джон встал и, направившись к Марине, взял её руку и поцеловал её нежно.
— Благодарю тебя за этот чудесный вечер, моя прекрасная леди. Я рад, что мы провели его вместе, — сказал он, смотря ей в глаза.
Марина улыбнулась и ответила: — И я очень рада, Джон Сильвер. Было прекрасно наслаждаться этими моментами вместе с тобой. Я люблю тебя.
Их глаза сияли от счастья и любви. Они знали, что вместе они смогут преодолеть любые трудности и что их история будет продолжаться, наполняя их жизни не только романтикой, но и взаимной поддержкой и верой вместе. И теперь они знали, что каждый вечер может стать особенным, если они проводят его вместе.
Джон принял предложение Марины и присел рядом с ней. Джон, не теряя ни минуты, протянул мне фужер, наполненный драгоценным рубиновым вином. Он взял его в руку, растворяясь в благородном аромате напитка. И тогда Джон склонился над своим фужером, не сходя с улыбки, и набрал в него немного вина.
— За нас? — предложила Марина свою теорию.
Он поднял брови, ожидая, куда пойдёт её мысль.
— За Марину Андерсон, единственную и неповторимую волшебницу в моей жизни! — воскликнул Джон с восторгом, сдерживая слёзы на грани глаз. И тогда, слившиеся взгляды их фужеров, стали свидетелями этого нежного и прекрасного момента, когда два сердца, привыкшие биться в ритме жизни друг друга, снова объединились в неразрывную связь.
В небе зазвездились яркие огоньки, сияя ярче обычного, и казалось, что весь мир окутан благословенной магией. Мы молча подняли свои фужеры навстречу неизведанному будущему, несмотря на все опасности, которые оно могло преподнести.
Марина улыбнулась и склонила голову, словно размышляя о его словах. В её глазах отразилось отличное сочетание гордости и нежности.
— Спасибо, Сильвер, — прошептала она, блестящий маникюр её пальцев нежно коснулся его щеки. — Я всегда старалась быть сильной и решительной, но в тебе я нашла силу и поддержку, которую раньше не знала. Ты делаешь меня счастливой каждый день и заставляешь верить в себя. Они обнялись, словно пытаясь сомкнуться в одно целое. В тишине было слышно лишь их дыхание и тихое стукание сердец, бьющихся в унисон.
— Я люблю тебя, Марина, — шепотом произнёс Сильвер, не отпуская её. — Я готов пройти сквозь огонь и воду, чтобы быть с тобой, чтобы поддерживать тебя и спасать. Моя душа горит ярче любого пламени, когда я нахожусь рядом с тобой. Ты – моё всё.
Марина прижала губы к его губам, и между ними вспыхнула растекающаяся любовь, горячая и искрящаяся. Они забыли обо всём на свете, погрузившись в этот магический момент, когда вселенная сжималась до размера их двоих.
Красивей ангелов с небес Священным чувством освещая Горит в плену своих надежд О слове, завтра, забывая
Пылает чувствами душа Влечёт желанная награда Но что - то держит, как всегда Открыть ему, души преграды
Горит сжигая боль души Огнём горячего сердечка Огромный клад, раба любви Не погаси, её, цветенье
Девчонка, пленница любви Автор: Михаил Холин
Белокурый мальчик бежал по зелёной тропинке. Куда он бежал – пока и сам не знал, но что - то тянуло его всë дальше, вперёд, только не оборачиваться! Потом поворот, и ещё, и ещё; но главное – не смотреть назад! О нет, только вперёд! Вперёд!
Ноги, казалось, сами несли всë тело мальчика, он ими с трудом управлял. Деревья, заросшие свежей листвой, приветливо махали ему своими крепкими ветвями, а мальчик отвечал им теми же взмахами своей тонкой руки. Кусты острых растений, способных порезать белую рубашку и штанишки юноши, расступались перед ним, дабы он мог свободно идти дальше. Но только бы он не обернулся! Он ни в коём случае не должен оборачиваться !
Лучи солнца скользили по светлым волосам мальчика, согревая и указывая дальнейший путь, с которого ребёнок не сворачивал. По пути ему стали попадаться серые зайцы, ласковые лисы и дружелюбные медведи. Все они смотрели на мальчика и не мешали ему продолжать путь.
Прелестное пение птиц ознаменовало выход из леса. И вот мальчик бежит уже по мощённой камнем дорожке, а впереди – огромный замок, как из чудесного сна или же из сказки со счастливым концом. Там, на самом верху, на балконе, стоит Она, прекрасная и юная, как и он; Та, с которой он готов пересечь все неизвестные моря и океаны; Та, которая убаюкивает его страх даже перед драконами и другими страшными чудищами (о! да разве могут в этом чудесном месте быть ужасные чудища!). Теперь мальчик бежит к Ней, и в мыслях у него звучит Её умоляющие и нежные, как прикосновения рук матери, слова: “Только не оборачивайся! Прошу, только не оборачивайся!”
И он продолжает бежать, боясь рискнуть и всë же посмотреть, что же там таится позади. Он бежит всë дальше, и дальше, и дальше.
Карьерный рост под угрозой - причины, интриги, расследования ..
«Скажи - ка мне, любовь моя, Вот если б книгой стала я, – Всё льнёт к ученому жена, – Какой я книгой быть должна ? Тебе безмерно дорогой... Ты предпочёл бы жанр какой ?» «Да альманах, – ответил тот, – Он обновляем каждый год».
Автор: Джон Драйден - «Жена учёного» Перевод: Валентина Варнавская
1
«Любовница» пошло звучит, вульгарно, Как всё по захватанное толпой, Прочти ли сам Пушкин свой стих янтарный, Сама ли Патти (*) тебе пропой. Любовница — плоть и кровь романа, Живая вода мировых поэм. Вообразить себе Мопассана Без этого слова нельзя совсем… «Любовница» — дивное русское слово, И как бы ты смел на него напасть, Когда оно — жизни твоей основа И в нём сочетались любовь и страсть ?!
2
В этом слове есть что - то неверное, Драматическое что - то есть, Что - то трогательное и нервное, Есть оправдываемая месть. В этом слове есть томик шагреневый, На бумаге веленевой станс (**). В этом слове есть тайна Тургенева И сиреневый вешний романс. Благодарно до гроба запомнится Озаряющее бытие Грустно - нежное слово «любовница», Обласкавшее сердце твоё.
3
Если же слово это Может быть применимо К собственной — не другого И не к чужой — жене, Счастье тебе готово, Равное власти Рима В эру его расцвета, Можешь поверить мне!
(*) Сама ли Патти тебе пропой - Аделина Патти родилась 19 февраля 1843 года в городе Мадриде. Отец Аделины сицилиец Сальваторе Патти[it] тоже был певцом, мать, римлянка Катерина Барилли[it] — певицей, этим же занималась её сестра Карлотта Патти. Дебютировала в 1859 году в Нью - Йоркском театре «Музыкальная академия» в партии Лючии («Лючия ди Ламмермур» Гаэтано Доницетти). Пела во многих странах. Гастроли Патти носили триумфальный характер (гонорар за один концерт во время её гастролей в США в 1881 году составлял огромную по тем временам сумму — 1000 фунтов стерлингов). Она стала любимой вокалисткой Джузеппе Верди.
(**) На бумаге веленевой станс:
Веленевая бумага (от фр. vélin — «тонко выделанная кожа») — высокосортная (чисто целлюлозная, без древесины) бумага, хорошо проклеенная, плотная, без ярко выраженной структуры, преимущественно желтоватого цвета. При её изготовлении использовалась черпальная форма с тканевой сеткой, не оставлявшей на листе бумаги каких-либо отпечатков, линий. Впервые веленевая бумага была изготовлена в Великобритании в 1757 году Джеймсом Ватманом (Старшим) по заказу типографа Джона Баскервиля;
Стансы (фр. stance от итал. Stanza — помещение, комната, остановка — стихотворная жанровая форма, восходящая к провансальской лирической песенной поэзии Средневековья. Стансы характеризуются относительной формальной и смысловой независимостью строф друг от друга. Стансы — классическая форма эпической поэзии (Ариосто, Тассо, Камоэнс), отточенность этому жанру придал Байрон («Дон - Жуан», «Чайльд - Гарольд»). В русской поэзии стансами написаны «Аул Бастунджи» Лермонтова, «Домик в Коломне» Пушкина. Кроме того, в русской поэзии имеется множество как правило небольших по объему элегически - медитативных стихотворений, озаглавленных «Стансы».
Я хорошо помню это утро. В пустом цирке было полутемно. Свет падал только сверху из стеклянного купола. Ольга в простой камлотовой юбочке, в серых чулочках репетировала с Альбертом. Мы, шестеро Джеретти (*), сидели, дожидаясь своей очереди, в первом ряду партера.
Ольге все не задавался один номер. Она должна была, стоя на панно, сделать подряд два пируэта, а затем прыжок в обруч. Всего четыре темпа короткого лошадиного галопа: пируэт, пируэт, выдержка, прыжок. Но вот бывают же такие несчастные дни, когда самая пустячная работа не ладится и не ладится. Ольге никак не удавалось найти темп для прыжка, всё она собиралась сделать его то немножко раньше, то немножко позже, а ведь скок лошади — это непреложный закон. И вот только она соберёт своё тело для прыжка и даже согнёт ноги в коленях, как чувствует, что не то, не выходит, и делает рукою знак шталмейстеру (**): отведи обруч!
И так несколько кругов. Альберт не волнуется и не сердится. Он знает, что оставить номер недоделанным никак нельзя. Это тоже закон цирка: в следующий раз будет втрое труднее сделать. Альберт только звончее щелкает шамбарьерным бичом (***) и настойчивее посылает Ольгу отрывистым: «Allez!» (****) — и ещё и ещё круг за кругом делает лошадь, а Ольга всё больше теряет уверенность и спокойствие… Мне становится её жалко до слез. Альберт кажется мне мучителем ....
А Ольга между тем делала круг за кругом, пируэт за пируэтом, прыжок за прыжком, всё свободнее, легче и веселее, и теперь её быстрые, точно птичьи, крики: «А!» — звучали радостно. Я был в восторге. Я не утерпел и стал аплодировать. Но Альберт, чуть - чуть скосив на меня глаза, показал мне издали хлыст. На репетициях полагается присутствующим молчание. Хлопать в ладоши — обязанность публики.
Потом Альберт скомандовал:
— Баста!
Большая белая, в гречке, лошадь первая схватила приказание и перешла в ленивый казённый шаг. Ольга вся в поту села боком на панно, свесив свои волшебные ножки.
Альберт, быстро ковыляя, подошёл к ней, взял её обеими руками за талию и легко, как пушинку, поставил её на тырсу (*****) манежа. А она, смеясь и радуясь, взяла его руку и поцеловала. Это — благодарность ученицы учителю.
(**) и делает рукою знак шталмейстеру - Вданном контексте под шталмейстером понимается режиссёр манежа, ведущего цирковую программу. Происходит от немецкого Stallmeister — «начальник конюшни».
(***) звончее щелкает шамбарьерным бичом - Шамбарьер - длинный хлыст с длинной верёвкой на конце, который используется для работы с лошадью.
(****) «Allez!» (фр.) - «Пошли!»
(*****) поставил её на тырсу манежа - Тырса, смесь опилок и песка, которой в цирке устилался манеж. ___________________________________________________________________________________________________________________________________________________________
АКТ 1.
СЦЕНА 1. Внутренний двор дома Дивлаима, отца Гомери. – В тени смоковницы Мариам сматывает в клубок шерсть, которую ей держит Гомерь.
МАРИАМ А нынче год какой? ГОМЕРЬ.----------- Не нашей эры Семьсот семидесятый. МАРИАМ.------------- Жизнь – холера! Внезапна, тяжко мучит, скоротечна, Травой не излечить, бесчеловечна, Изводит, изнуряет, как понос, А радости отпустит с гулькин нос – И вот уж всё, конец, апофеоз. Полвека прожила – и не видала! ГОМЕРЬ Полвека – хорошо-о. МАРИАМ.------------ Не-ет, очень мало. Мелькнули годы, как под утро сон.
ГОМЕРЬ Как думаешь, посватается он? МАРИАМ Об ком ты? ГОМЕРЬ. Да об Осии расстриге. МАРИАМ Откуда ж знать мне?!.. Видно, он влюблён. Но надо рассмотреть со всех сторон. ГОМЕРЬ Рассматривай. МАРИАМ. Каб не твои интриги С ногтей младых, бесстыжая ты фря, Таким расстригам – нюхать только фиги Да слюнки с наслаждением глотать, Не смея о тебе и мыслить зря!
ГОМЕРЬ Кончай меня пилить и распекать. Ты мне не мать, а нянька лишь, – забыла? МАРИАМ (покачав головой, со вздохами) Тебя, голуба, выдрать нужно было Как сидорову козу, напоказ Перед роднёй и челядью в тот раз, Как ты впервой (!) к Асе - лисе сходила – Известному в округе блудодею! – «Псалмы!», прости о господи, «читать!». И кажную неделю эндак драть, Чтоб напрочь всё желание отбило По старым мужикам забав искать!
ГОМЕРЬ Блестящая и мудрая идея! Чуть, правда, опоздала… лет на пять. МАРИАМ Какой там пять, восьмой уже истёк. ГОМЕРЬ Брось, нянька, так огулом обвинять, Не зная ровным счётом, что и как. Аса был «блудодей», но не дура-ак: Он жизнью дорожил своей… и – мной, И-и… девственность мою… как мог, берёг. МАРИАМ (ехидно) Мне что-то, бестолковой, невдомёк, Об девственности пёкся, как родной, Страдалец, страстотерпец, горемыка, Гораздо проще в жёны взять, поди-ка, Чем жить и трепетать, как мотылёк, Что схватят… и насадят на шесток?!
ГОМЕРЬ Мужчин не знаешь будто, мой дружок, Сидишь, брюзжишь, ехидничаешь рьяно, Да риск для них – азартная игра, Хоть стар, хоть млад, играть – всегда пора, Жениться в пятьдесят – вот это рано! МАРИАМ И к лучшему, что так и не женился, Он, сказывают, вовсе разорился. Небось, и как мужчина хиловат, Чего уж там, порядком староват? ГОМЕРЬ Зато весёлый и не скуповат. Легко Аса к деньжонкам относился, Не по-еврейски.
МАРИАМ.-------- Вот их и лишился!.. Раввин-расстрига твой хотя б богат? ГОМЕРЬ Хороший дом, землица есть и скот, Рабов одних с полсотни наберётся, Не бабник, не игрок, не жмот, не мот, Культурный, умный, добрый... МАРИАМ.--------------------- Не дерётся? ГОМЕРЬ Язвишь опять? Валяешь дурака?! МАРИАМ Ей-ей иной «добряк» как надерётся – Жену молотит хуже ишака! ГОМЕРЬ Добрей я не встречала добряка! МАРИАМ Ой, не скажи-ы, прознать наверняка Буяна можно лишь, когда напьётся. ГОМЕРЬ Сиди молчи, чего тебе неймётся?! Охота вот мне нервы потрепать…
МАРИАМ Он тоже ведь не молод? ГОМЕРЬ.--------------- Тридцать пять! МАРИАМ А кажется постарше!.. ГОМЕРЬ.-------------- Полнота Ни женщин, ни мужчин не молодит. Стареть все начинают с живота. Кто телом толще – старше выглядит. МАРИАМ Семнадцать, значит, – разница у вас В годах-то… Ма-ало. ГОМЕРЬ.------------ Мало?! Ты чего, Ужасно много! Пять, семь – в самый раз. МАРИАМ Нет – мало! ГОМЕРЬ. Нянька, глупости болтаешь. МАРИАМ Молоденькая, вот ты и не знаешь, Семнадцать нынче – это ничаво-о, Ну-у, может быть, совсем чуть-чуть и много, Пройдёт лет двадцать, ровней мужу станешь!
ГОМЕРЬ (недоумённо) И что с того? Пойдём одной дорогой Плечом к плечу до края, до могилы. МАРИАМ Пойдёт он, как же… Десять (!) тебе было, Когда Аса твой «ровню-то»… оставил И взор на малолетку обратил! ГОМЕРЬ Довольно, нянька, он меня ославил, Собачий сын, кобель!… И развратил. Не замужем я всё через него, А мне уж восемнадцать!.. (Пустила слезу.) МАРИАМ (виновато).------ Я б его, Моя будь воля… сразу оскопила! Секатором всё б напрочь отхватила!.. Прости меня, дурную… ГОМЕРЬ (смахнув слёзы). Всё. Простила.
МАРИАМ (не переставая мотать шерсть). За что ж его попёрли из прихода? ГОМЕРЬ Ну, нянюшка, ты прям без перехода Скопишь – и за беседу как ни в чём! МАРИАМ Такая вот я, всё мне нипочём!.. Так в чём твой воздыхатель сплоховал, За что беднягу сана - то лишили?
ГОМЕРЬ Он сам ушёл, никто его не гнал. Священники устои изменили Те, что Давид народу навязал, И прадедову веру возвратили Царю в угоду, идолов отлили И молятся теперь литым тельцам. Ну-у… Осия их скопом обличил, В измене Богу Яхве обвинил, Плевал проклятья в зенки хитрецам.
МАРИАМ Какой дура-ак!.. Зря бросил он приход, Религия даёт большой доход, Когда жрецы её – опора власти. Кто лезет поперёк, прёт на рожон, Гоненья ждут того, позор, несчастья!.. Сказала ты, умён он?!.. (Помотав головой.) Неумён он, Коль ищет сам (!) и беды, и напасти.
Комедия о Гомери и Осии - 1 акт (Отрывок) Автор: Владимир Щербединский
Любить иных — тяжёлый крест, А ты прекрасна без извилин, И прелести твоей секрет Разгадке жизни равносилен.
Весною слышен шорох снов И шелест новостей и истин. Ты из семьи таких основ. Твой смысл, как воздух, бескорыстен.
Легко проснуться и прозреть, Словесный сор из сердца вытрясть И жить, не засоряясь впредь, Всё это — не большая хитрость.
Любить иных, тяжёлый крест Поэт: Борис Пастернак
Время раздумий и выбора закончилось, когда вы решили сочетать ваши жизни. Это значит: из двух людей должен сложиться один гармоничный человек. А это созидание, это творчество. И ещё это крест на всю жизнь. А средства? Каковы они? Им несть числа. Архимандрит Иоанн (Крестьянкин), 1910—2006 В 21 год я влюбился.
В однокурсницу по политеху. И причём весьма болезненно, до ревности! Прекрасно осознавая все последствия такой вот страсти. Но остановиться не мог. Девушка предпочла мне другого, как она выразилась, «без старческих заморочек» — имелась в виду моя вера: в Церкви я с юношеских лет. Разочарование было сильнейшее. Я решил, что в следующий раз буду встречаться только с воцерковленной девушкой!
Скоро такой случай представился.
Лидия была из порядочной и верующей семьи, регент хора в нашем храме. Всё в ней дышало богобоязненностью и чистотой. Я был доволен. Но прошло время — и я стал замечать, что это всё внешнее, а внутри — моя избранница своё целомудрие возводит в культ и клеймит тех, кто её идеалу не соответствует. Я просто взял и ушёл, после этого твёрдо сказал себе в сердце, что пора завязывать с поиском невест. Не мой, видать, это путь!
А какой же тогда? Да, конечно же, монашеский! Как же я сразу - то не понял! И с ещё большим азартом, чем прежде, я стал «вгрызаться» в книги афонских старцев. Стал вести почти иноческий образ жизни: никуда не ходил, всё молился и Библию читал, ну, и на огороде родным помогал; всю современную одежду раздал нуждающимся, а сам стал ходить в «секонд-хенде», демонстрируя свой аскетизм и неприхотливость.
Родители обеспокоились. Посоветовали сходить к духовнику. К нему я не пошёл, а поехал сразу в Почаев. Старцев хотел повидать, благословение получить на иночество!
Приехал. Ходил по Лавре степенно, со скорбным выражением лица, беседовал с монахами, исповедался, причастился... да и спросил благословения на монашество у старца Н. Он долго смотрел на меня, а потом махнул рукой и говорит: «Разве ты не помнишь, как сказано в Писании “В полу бросается жребий, но решение оного — от Господа”?»
Я ждал ответа: да или нет. А услышал что - то неясное. Снова разочарование!
Вечером после службы поплелся в трапезную, а там угощали группу новых паломников. Помню, хмуро сел за стол, чтобы поужинать, а потом хотел идти в гостиницу. Но тут подошёл один монах и попросил: «Помоги двум паломницам донести сумки до гостиницы». Внутренне я весь вскипел: «Да не хочу я этого, Господи!!! Как же Ты не видишь?» Но пошёл.
Пока нёс сумки, одна из паломниц, Галя, просто забрасывала меня вопросами: об истории Почаева, о молитве ит. п.
Видно было, что она совсем недавно пришла в Церковь, ей всё на свете интересно. И глаза у неё, я заметил сразу, такие добрые, лучистые. Шли мы, и я по привычке стал перед ней блистать своими христианскими знаниями! Так и познакомились.
На следующий день я вновь увидел её на службе, потом мы снова долго беседовали. И я с удивлением заметил, что Галина очень интересна мне. Немного как бы оттаял внутри.
Перед отъездом из Почаева я зашёл в храм помолиться... и тут - то до меня дошло, что имел в виду старец, говоря мне о жребии! Вопросы отпали сами собой. Уезжал я с чувством глубокой радости и ясности, а когда вернулся домой, сразу же позвонил Гале.
С тех пор о дивном промысле Божием мы уже рассказываем двум нашим деткам.
кто ты моё чудовище, создание тварное, сущность подлунная голос твой ширится и звучит как травы железно - струнные кожа подобна акульей шёрстке, аорты – органные трубки поступь твоя тиха, многомерна пальцы хрупки
кто ты моё не испитое, невысказанное, нежность бледная сновидение без краёв и дна, с бубенцами медными слышу и вижу, чувствую еле - еле, осознаю где болит единовременно ты и хаос космический и одинокий кит
мимолетно коснусь – сталактиты костные, связки, дыхание кровеносная будто пустила побеги весенние ранние откуда пришёл ты, как воплотился, будешь ли искать дом там где нутро красное, сердце сидит носила тебя под ребром
выходила себе монстра, вымолила шута, выстрадала уродца короля и красавца, придворного мага, луну и солнце ветреный шквал, тропический ливень и долгая засуха думала, ты у меня под ребром, а оказалось я у тебя за пазухой
Чудовище Автор: Аделина Воробьева
Не только психоаналитики ведут записи своих встреч с пациентами… ____________________________________________________
Дневник пациентки
Понедельник
Сегодня мой аналитик читал лекцию. «Главное, на что вы должны обратить внимание, анализируя мою судьбу, – сказал он публике, - это на тот факт, что я всё - таки стал аналитиком». «А, анализируя мою судьбу, - подумала я, - что я, тем не менее, стала вашей пациенткой».
Вторник
Сегодня я позвонила своему аналитику. Он внимательно всё выслушал, добрый, отзывчивый. Мне было легко и хорошо как никогда. В конце беседы он вдруг сказал: «Я знаю, что у вас есть одна подруга, та привлекательная девушка, я как-то её видел с вами. Передайте ей, пусть придёт ко мне. Мне кажется, что у неё есть проблемы».
Среда
Сегодня я впервые встретила своего аналитика вне кабинета. И к моему ужасу он меня не узнал! Потом с трудом всё - таки вспомнил и даже улыбнулся. «Здравствуй, моя красавица», - сказал он, отодвигая меня рукой в сторону. За спиной у меня стояла другая! И все эти любезности были адресованы не мне, а ей!
Четверг
Сегодня произошёл неприятный эпизод. Чувствуя, что порадовать аналитика мне нечем – он всё больше и больше скучал во время наших последних встреч, я отважилась принести на сессию… маленький клавесин! Я хотела ему что - нибудь сыграть для души, развеять его мрачное настроение, но у меня ничего не получилось - я совсем разволновалась, да и играть то я толком не умею. Аналитик сидел явно недовольный, даже зевал в кулак время от времени. В результате я так ничего и не сыграла. «Я хотела сделать вам приятное…», - начала оправдываться я. «Вы мне ничего не должны», - сухо перебил меня он.
Пятница
Сегодня, о чудо! Я поцеловала своего аналитика! Проходя мимо меня, он наклонился и предложил мне для поцелуя свою шею, прекрасную отличную шею! Я целовала её и плакала, целовала и плакала - от счастья! А вечером я пришла к нему на приём. Он сидел, как ни в чём не бывало. Может, мне всё это приснилось?
Суббота
Сегодня я написала о своём аналитике несколько строк. Всё - таки или тем не менее?
Дневник пациентки только для психоаналитиков Автор: Обольстительница
Трещит башка.. Зной.. Ноет рана. Камаз заглох, не выдержав жары. Я сдохну здесь, в пустыне Туркестана, Совсем недалеко от Сыр - Дарьи.
Меня возьмите ласковые ветры, В родные подмосковные леса.. Там пробежал бы эти километры За два, ну может быть за три часа.
В тень, под Камаз! В песок.. Спасусь? Едва ли.. Дышу поменьше ! Может продержусь? Мерещится вода.. хрустальная.. в бокале, Течёт по подбородку, я пью и не напьюсь..
- Нет, нет.. не уходи,- на ухо прошептала. В песке с трудом я приоткрыл глаза.. Она перед моим лицом стояла, Изящная и стройная, красавица Гюрза.
Как долго мы смотрели друг на друга! Я отключался, возвращался вновь, И каждый раз смертельная подруга, Мне на ухо шептала про любовь..
Очнулся ночью... Холодно, зараза.. Куда-то уползла моя змея, Я сел в Камаз, и он завёлся сразу. Спасибо, что не тронула меня..
это озеро Тихое – тихое не считая прошедшего дня когда мы его мяли и тискали и сползала небес простыня
это озеро тихое - тихое как утиная песня без слов это солнце над озером дикое это сосен зелёный покров
это музы простые железные что пируют на том берегу и поэты слова бесполезные крошат уткам в осеннем снегу
озеро Тихое Автор: Андрей Коровин
Я стала рисовать, вдруг и много! Рисовала всё, что видела; не всегда похоже, но всегда увлечённо и с большим удовольствием. Заметив это, дедуля подарил мне большущую коробку цветных карандашей под названием «дефицит»; а бабушка по знакомым набрала клочков чистой бумаги, обрезала потрёпанные края, разгладила листы утюгом.
И рисунки мои становились день ото дня всё лучше! Даже в детском саду я перестала возиться в песочнице, как маленькая, а присаживалась где - нибудь в тенёчке и рисовала палочкой по земле, если не было палочки под рукой – пальцем. Трясогузка бегал по двору, разыскивал подходящий «инструмент» и приносил мне; потом плевал на мою испачканную ладошку и вытирал её рукавом своей «девчоничьей» рубашки...
И Трясогузка рисовал, но всегда одно и то же! Три человечка: огурчики тельца, кружочки головы и полосочки рук и ног; а потом их зачёркивал: одного – решёткой, а двух других – «кладбищенскими крестами», палочка побольше и перекладина поменьше…
Тётя Даша, почему - то сердясь, заметала эти рисунки метлой, и мои, ненароком… Я не расстраивалась – нарисую ещё и лучше прежнего! И Трясогузка не расстраивался – он молча присаживался, на том же самом месте, и начинал всё заново… Тётя Даша, вроде наказания, сажала мальчика на лавку рядом с собой, но быстро забывала о нём – бегала по двору и бранила других детей, что сыпали на голову песок или старались столкнуть друг друга с качелей… Трясогузка доставал одну из заготовленных заранее палочек, присаживался и вновь рисовал то же самое…
Удивительный мальчик! Несколько первых дней я думала, что он вообще не умеет говорить, так Трясогузка был молчалив. Потому, спросив его: «Почему рисуешь только это?», не надеялась на ответ. Но Трясогузка посмотрел на меня странными глазами… Казалось, что он ушёл куда-то далеко - далеко и ему необходимо время, чтобы вернуться… Потом взял меня за руку и сказал: «Пойдём – расскажу».
Мне стало любопытно, куда он ушёл таким «глубоким», словно опрокинутым внутрь себя, взглядом, и я покорно пошла! В общей кутерьме беготни, прыжков и визга, никто не обратил внимания, что двое детей открыли задвижку на задней калитке и ступили на запрещённую территорию – за высокий, до самого неба, серый забор…
Сначала мы шли медленно, оглядываясь, словно ожидая погони; поняв, что никто нас не хватился, зашагали веселее по утоптанной тропинке вниз, к реке, мимо ушастых шаров капусты и мохнатых метёлок моркови, вдыхая аромат вездесущего укропа. А когда тропинка закончилась, побежали вниз к реке по «ручью» картофельного поля. Бежать было весело! Земля – пружинила! Сухие комьями борозды с шуршаньем осыпалась позади наших ног! Картофельные цветочки, розоватые с жёлтыми серёдками, шлёпали по рукам, а из - под курчавых листьев вспархивали и разлетались в разные стороны пёстрые бабочки… Казалось, что мы бежим по грудь в зелёном море, с бело - розовой пеной, а бабочки – маленькие морские птички!..
Так мы добежали - доплыли - долетели до небольшого песчаного пляжа на берегу сонной реки. Запыхавшись, я присела на кривой ствол седой ивы и, от быстрого бега, совсем забыла, ради чего мы убежали, как я нафантазировала, из «темницы»… Но Трясогузка не забыл! Не улыбаясь, не глядя на меня, тихим срывающимся голосом он стал говорить…
Я достаточно быстро «оглохла»… А мальчик всё больше и больше распалялся! Казалось, что прорвалась плотина слов; и, не зависимо от того слушают его или нет, Трясогузка уже не мог остановиться… А у меня в голове билась внушённая бабушкой мысль: «С кем поведёшься – с тем и наберёшься». И ещё одна, моего деда: «Несчастье – заразительно»!
Я редко видела родителей, они работали где - то далеко, но всей душой любила их. У меня не было старшей сестры, но, если бы она была, я бы любила и её… Я бы не хотела… Нет, я не хочу!!!
И я – побежала! Как кошки – бегут вверх, я побежала – наверх холма! Словно ослепнув, я путалась в ботве, спотыкалась о гряды! Наверное металась, пока не выскочила на тропинку…
Ужас подстёгивал меня! Я что - то кричала, и навстречу мне вылетела огромной птицей тётя Даша. Словно сорока «наоборот», раскинула белые крылья - полы халата, виляя вправо-влево чёрным «брюшком» строгого платья, высоко вскидывая лапы - ноги в бурых чулках с розовыми резинками повыше колен…
«Тёо-тяаа! – кричала я, как кричит утопающий, – Да-арья Дми-итриевна»!.. И моя милая няня, подруга моей бабушки, такая же как она добрая и заботливая, подхватила меня и почти бегом понесла обратно в тот мир, где все живы, где никто не придёт и не лишит всего самого дорогого, не сможет искалечить моей счастливой жизни…
… Дарья Дмитриевна напоила меня каким - то вонючим лекарством, а потом, уже сонную и вялую, отвела к бабушке, не дожидаясь вечера.
Я не заметила как мы добрались до дома, не помню как встретила нас бабушка и почему, после моего несвязного рассказа, тоже напоила меня уже знакомым гадким лекарством и уложила в постель. Проваливаясь в тяжёлый сон, я слышала как подруги шепчутся возле моей кровати и почему-то плачут …
Я проспала, вернее пробыла в полузабытьи, три дня. А потом, вдруг, проснулась бодрая и весёлая! Вышла в сад, потянулась, словно тоненькая веточка навстречу солнцу!.. И увидела трясогузку, жившую у нас в малиннике. Она, подёргивая хвостиком, деловито бегала по дорожке вперёд - назад …
– Здравствуй, Костик! – почему-то сказала я, и жизнь пошла своим чередом …
Пока я болела, бабушка Костика продала и дом и всё, что было у неё ценного, остальное раздала по соседям и вдвоём с внучком уехали куда - то навсегда. Это рассказала мне Дарья Дмитриевна, с особой нежностью гладя меня по голове и почему -то ничуть не удивляясь моему раскатистому «ррр» …
* * * * *
Моя очередная персональная выставка. Фото на фоне картин. Улыбаюсь избитому вопросу: «Что послужило толчком к творчеству? Когда впервые ощутили себя – художником?»
Фотокамеры защёлкали, стремясь «вырвать» кусочек души… Вспышки слепят!.. Отвожу глаза и – встречаю взгляд… С моей картины... смотрит – он!..
…Костик?.. Трясогузка! А мне казалось – я забыла о нём! ..
Нельзя представить, было бы что с нами, Когда б любви не развевалось знамя, Что подняли и озарили светом Своей души романтики - поэты.
Наверное, сковал бы землю холод И стариком гляделся б тот, кто молод. Никто не знал бы, как ласкают очи – Ловили б люди только взгляды волчьи.
Конечно же, конечно, так и было б, Когда бы наше сердце не любило. Людьми бы люди никогда не стали И губы не назвали бы устами.
Не слышали бы города и веси Ни звучного стиха, ни звонкой песни, Ни соловьиных трелей в майской роще, Ни просто слов, весёлых и хороших.
Так пусть земля согреется любовью, Не будет страха, озверенья, боли! Дал Бог нам землю, чтоб её хранили, А не сжигали в ядерном горниле.
ЗНАМЯ ЛЮБВИ Автор: Васильков Михаил
Пять влюблённых Пьеса в двенадцати картинах
Действующие лица:
Лариса Леонидовна Ледовская - молодая девушка, ей 20 лет Светлана Леонидовна Ледовская - её сестра, 16 лет Дмитрий - молодой человек, 20 лет Владимир - молодой человек, 22 года Ирина - его сестра, ровесница Ларисы Никита - друг Дмитрия, знакомый Ледовских, 20 лет
Первое действие. Первая картина.
Дом Ледовских. На сцене Дмитрий и Лариса
Дмитрий - Лариса, мы наедине, Позвольте в этот вечер мне Сказать вам, милая, три слова
Лариса - Что ж, говорите. Я готова
Дмитрий - Огонь страстей в моей крови, В душе ваш образ незабвенный, Не знал доныне я любви, Но как-то в час благословенный Я повстречал, Лариса вас. Быть может, счастие обманет, Быть может, тот чудесный час Вдруг часом горькой скорби станет, Мне принесёт мильоны мук, Навеки радость я забуду, И всё же, всё же вечно буду Благословлять его, мой друг
Лариса - Мне жаль вас, Дмитрий, но, увы, Не той в любви признались вы. Оставьте глупые мечтанья, Поверьте, милый мой, мне больно, Что я, хоть видит бог, невольно, Причина вашего страданья, Но я должна быть беспощадна, Должна решительно и хладно Мечты напрасные разбить, Меня вам надо позабыть, Плениться девушкой другой, Не огорчайтесь, дорогой
Дмитрий - Ну что ж, теперь мне всё известно, Хоть в вас всё мило и прелестно, Но я, Лариса, не для вас
Лариса - (Сочувственно) Вас опечалил мой ответ?
Дмитрий - Признаюсь, огорчён сейчас
Лариса - Позвольте дать один совет
Дмитрий - Совет хотите дать? Какой?
Лариса - Вы обратите взор к другой, Вот чем вам не мила Светлана? Ведь в вас бедняжка влюблена
Дмитрий - Вы говорите без обмана? Лариса, неужель она?..
Лариса - Малышка вас боготворит, Она всё время говорит Как вы любезны, как добры
Дмитрий - Позвать сестру прошу я вас
Лариса - Пойду я в комнату сестры И позову её сейчас
Картина вторая Место прежнее. На сцене Дмитрий и Светлана
Дмитрий - Поговорить мне нужно с вами Светлана - О чём? И именно сейчас? Дмитрий - Лариса нынче мне сказала... Я поражён её словами
Светлана - Мне, Дмитрий, очень жалко вас, Так вам Лариса отказала, Когда открылись вы? Увы
Дмитрий - Она сказала, будто вы В меня влюбились. Так ли это? Прошу, скажите правду, Света
Светлана - Влюбилась? Надо полагать, Лариса обманула вас
Дмитрий - К чему так неумело лгать? Поднять не смеете вы глаз, Горят ланиты как в огне
Светлана - Я лгу? К тому же неумело?
Дмитрий - Ну, полно. Говорите смело
Светлана - Вы, в самом деле, милы мне, Сказать по правде, Дмитрий, вас Уже давно я полюбила ..
Пять влюблённых (Фрагмент) Автор: Ошивалова Юлия Сергеевна
