Гуманисты верят в способность человека стать человеком разумным и гуманным, раскрыть свой гуманистический потенциал. Вместе с тем, они понимают, что это длительный и трудный исторический процесс, в котором нет заранее предуказанного пути к успеху. Этот путь чреват трагическими событиями и потерями, поражениями и откатами назад, что мы не раз видели в истории. Тем не менее, гуманисты верят в прогресс разума и человечности в мире и действуют во имя этого прогресса. Но этот прогресс не достигается автоматически, в силу непреложных законов истории. Он может быть достигнут лишь сознательными и целенаправленными усилиями самого человека – при условии, что суммирующий вектор этих усилий направлен в сторону роста разумности и гуманности всех людей.
Каганов Владимир Львович - Оптимизм Человечество Футурология
Он заложник - Невинная жертва раздора. Чьих-то дерзких амбиций Разменной монетою стал. Белым днём, Словно вещь его выкрали воры, И, стволом пригрозив, Заточили в смердящий подвал.
Прямо под ноги в люк Ему бросили хлеба краюху, Да протухшей воды В котелке опустили на дно. А затем со двора Донеслись обострённому слуху: " Ни к чему эта блажь! Ведь ему подыхать всё - равно."
Счёт печальный открыв, Дням неволи в подвале зловонном, Он надеждою жил, Что кошмар разрешится вот - вот. Но в один из тех дней Во дворе, от жары раскалённом, Он был брошён плашмя Прямо в пыль, вниз лицом, на живот.
ЗАЛОЖНИК Автор: Леонид Мягченко
Настойчивый звонок в дверь прервал дневной сон Анны Ивановны. Кряхтя, поднявшись с дивана, подошла к двери. Посмотрев в глазок и, убедившись, что за ней стоит её внук Серёжа, стала отпирать свои многочисленные запоры на дверях.
- Ну, ты, бабулька, даёшь!- весело прокричал в ухо бабульки Серёжа. - Битый час звоню тебе в двери. Жалуешься на сон, а спишь как пожарник на службе. Деньги, наверно перепрятывала?- хохочет внук. Давай открывай свои банки с крупой, мне нужен полтинник.
- Внучек, какой такой полтинник? До пенсии ещё неделя, сама перебиваюсь. Давеча у соседки одолжила сотенку. - А разве тебе Верка на днях не переслала деньги за проданный дом? - удивляется Серёжа. - Так - это я, положила его в банк, сохранней будет. Верка посоветовала, а то у меня склероз такой, сам помнишь, как я деньги запрятала, а потом месяц их искала, а они в самоваре лежали. Пришла ко мне моя приятельница, решили чайком из самовара побаловаться. Стали воду наливать в него, а денежки и выплыли. - Вот бы и сварили бы их!- смеётся Сергей. - Варёнками бы рассчитывалась в магазине. Ты ещё вспомни, как ты деньги в целлофановый мешок запаковала, да в бачок унитазный положила. Мы с тобой искали их, квадратно - гнездовым способ вычисляли , - хохочет - Три дня квартиру на квадраты делили, но дошли - таки до туалета и вот - миленькие, аккуратненькие нашлись. "Лавандой"пропахли только.
Ты, бабулечка, банкам не верь, помнишь, сколько ты их потеряла тогда? Тех денег, что тебе выдали, и хватило только на воротник от пальто! Забыла? Сейчас время такое, что опять пролетишь. Я завтра приду к тебе, а ты деньги сними, а я тебе их сам запрячу. Так иди и забирай.
Анна Ивановна с тоской посмотрела на сберкнижку, вздохнула. Проводив внука, стала собираться в банк. Лифт, как всегда, не работал. Спустившись с пятого этажа, держась за поручни, осторожно дошла до входной двери. Дверь не закрывалась, не работал домофон.
"Как всегда, безобразие у нас в доме. И куда наш управляющий смотрит? Деньги мы исправно платим за коммуналку. Нет порядка",- думает Анна Ивановна.
Кот улёгся на диване, Хвост удобно разложив, Он блаженно лапки тянет И мурлычет свой мотив...
Кот недавно потрудился: Плотный завтрак быстро съел, Очень тщательно умылся, У окна картинно сел: «На меня любуйтесь, люди, Как хорош, и как пушист, В этом красочном этюде, Я — творец-анималист!»
… Кот моделью поработал, Утомился и зевнул, На диване сделал фото, И доверчиво заснул... Если в сладостной истоме Спит мохнатый толстый кот, Значит, всё в порядке в доме — Значит, счастье там живёт…
КОТ УЛЁГСЯ НА ДИВАНЕ… Автор: Стаси
.. Я твоя лошадь. Я не выбирала тебя, но ты выбрал меня и я очень тебе рада. Но я буду благодарна тебе, если ты меня выслушаешь.
Знаешь, я бы хотела попросить тебя узнать побольше обо мне. Хотела бы, чтобы ты нашёл умные книжки о том, как мне надо питаться. Там будет написано, что, порой, внешний вид лошади далеко не гарантирует, что всё в порядке с питанием. Ты удивлён, мой друг?
Возможно, ты скажешь мне, что я капризничаю. Что я кругла и блестяща, а на моих боках проглядываю яблоки. Но знаешь ли ты, мой друг, что сено, которое мне закладывают, я съедаю за час - полтора? А я ведь всегда хочу есть. Такая у меня особенность. Ведь у лошадей желудочный сок поступает постоянно.
От постоянного чувства голода я перебираю опилки и грызу доски. Думаешь, это вкусно? Ты ругаешься на меня, и конюхи ругаются, а я ничего не могу с собой поделать, мой желудок сгорает изнутри! А Гефест и вовсе стал прикусывать! Видел какой на него натянули ошейник? Ему теперь трудно дышать, он отворачивается в угол и никого не слышит. Я зову его, но он не отвечает в такие моменты. Мне страшно за него. И за себя. Ведь однажды я тоже могу не сдержаться и начать прикусывать.
Прошу тебя, обрати внимание, сколько я ем сена.
А когда приходишь в конюшню, особенно сейчас, зимой - допаивай меня тёплой водой. Я стала меньше пить, ведь в трубах вода такая холодная! А жажда всё равно мучает меня. Тебе ведь не сложно принести мне пару ведёр воды, правда?
А ещё, пожалуйста, когда раскрючковываешь мои копыта, остановись на минутку. Посмотри внимательно на подошву. Возможно, ты разглядишь там уставшую, сжатую пятку и недоразвитую стрелку? Знаешь, я ничего не хочу сказать плохого про коваля дядю Ваню, но может быть он привык ковать совсем других лошадей? Иначе почему моя стрелка не касается земли, когда я хожу. Ах, если бы ты знал, как хочется наступить на землю полной стопой, снять, наконец, нагрузку с копытных стенок! Это ведь не так уж и сложно, если найти хорошего коваля?
А если не выйдет найти... может быть... я знаю, ты сейчас испугаешься, скажешь, что я спортивная, но мы ведь не готовимся на олимпиаду, правда? Может быть ты позволишь мне попробовать ходить босиком хотя бы пару месяцев в году? Честно говоря, я не смею об этом и мечтать... но вдруг?..
А когда мы выходим на тренировку, прошу тебя, дай мне достаточно времени разогреться! Не ставь мне непосильные задачи. Я бы хотела прыгать всегда уверенно и смело, но порой я совсем теряюсь и не вижу, где мне толкнуться - мне так нужна твоя подсказка в этот момент, твоя уверенная рука!
Там фанат голубиной души (может, сам был душой таковою?) всё гонял – не давал покою! – своим турманам (*)… Совершив
невысОко дозорный облёт, они вниз к нему устремлялись, вновь взмывали и растворялись в облаках. Он следил их полёт:
и парение, и виражи, кувырки и другие фигуры… Словно в музыке партитура – свою партию нужно прожить!
Голубятня (Избранное) Автор: Тамара Санникова
(*) своим турманам - Турман. Порода голубей, способных кувыркаться при полёте.
Аукцион. Рабов продают Оптом и можно на штуки. Дело уже почти к ночи. Торги вроде, как закончены. Но не расходится всё народ. Ждёт он последний лот.
А вот и он, точнее она. Белая девушка, белых продавать нельзя!? Но нет, в ней немного африканской крови. Прабабушка чёрная или что-то в этом роде. Красивая, молодая, Луиза Крайт. Продаётся одна - налетай, давай!
А вы себя представьте одну в толпе Мужчин или свою дочь, молоденькую И без всякой защиты. Кто купил, того и собственность. В полное так сказать владение. С всеми своими прелестями и всем телом.
Вот так вот между делом Идут торги уже целый час
Два претендента:
Священник и богатый француз - Какой то денежный южный туз.
Искусствоведческое - Антигипертензивное для понижения внешнего АДа
Немало фобий накопив, Боясь себя, идём по жизни.. Тревоги наши закулисны.. Листая памяти архив, -
Дней жизни прошлых череду, Припомним прадедов наследство, Воспоминания из детства И страхи по ночам в бреду..
Завесу прошлого подняв, Я вспоминаю год за годом.. Проклятый страх - "из детства родом", Как был сказавший фразу прав..
На небо глядя, прошепчу.. (Избранное) Автор: Наталья Соболева-Слудская
В общем, я нарисовал им разные дурацкие плащи и камзолы, а щиты предложил сделать из гладкой цветной бумаги. Щиты будут переставляться на эстраде согласно месту действия. Скажем, Лувр – два золотых щита под углом, а раздевалка – несколько параллельных серых щитов с крючками. Но потом раздевалку они отменили. Главные сцены я предложил играть на лестницах. Лестницы справа и слева спускаются в зал. На одной можно играть «выдумку», а на другой – «правду».
Пьесу я не стал читать, потому что это не пьеса, а белиберда, и тогда Крейнович кратко рассказал мне, в чём суть дела. Как я и думал, это очередной выверт, который не имеет никакого отношения к столетию школы! Ведь гении не могут без вывертов! Но это особенный выверт, который мне надо проанализировать, то есть понять, откуда он взялся?
Каждый будет играть самого себя, то есть на самом деле покажет всю глупость этой канители с ухаживанием по очереди и с "цветами дамы". Иными словами, это будет саморазоблачение под видом самопожертвования: "Смотрите, какие мы были дураки и какие мы теперь хорошие. И подумайте над собой: как случилось, что вы стали нам подражать? Ведь для этого надо быть втройне дураками".
Когда я это понял, мне стало противно, что я сделал рисунки и посоветовал насчёт лестниц и щитов, но было уже поздно. И я посоветовал ещё кое-что насчёт света. Но дело в другом.
Во-первых, я понял, что из гениев пользу человечеству может принести только Громеко, у которого феноменальная память. Как таковая, она, конечно, ещё ничего не значит, поскольку ею даже пользуются циркачи (мнемонический фокус). По она у него не только механическая, но и ассоциативная. Поразительно, что эта ассоциативность отрицательная, то есть в его сознании одна мысль вызывает другую не по сходству, а по противоположности. Я думаю, что всю эту музыку с инсценировкой придумал он. Что значит: "Так не было так было"? Одно и то же явление показывается одновременно со знаком плюс и минус.
Во-вторых, разберёмся: зачем гениям понадобилась эта инсценировка? Допустим, они хотят помочь Андрею Даниловичу, который думает, что, если ребята увидят, какой кавардак они устроили в классе, они устыдятся и станут паиньками, как и полагается "выпуску века". Но Андрею Даниловичу они хотят помочь по касательной, а на деле это внутренний ход. Между гениями какая-то свара, в результате которой четвёрка превратилась в три плюс один. Этот один, конечно, Северцев, которому они сговорились доказать, что он лапоть. Но он как раз докажет обратное, то есть что лапти они.
Что такое актёр? По С. Ожегову, актёр – это исполнитель в театральных представлениях. Актёр не может играть самого себя. Таким образом, теоретически из этой инсценировки вообще ничего получиться не может. Но и практически не может, потому что Крейнович, Громеко и Кругляков не играют трёх мушкетеров, а просто произносят слова, в то время как Северцев именно играет. Это факт, и хотя он, по-моему, кажется, сволочь, из него почти наверное выйдет крупный артист.
Теперь почему они лапти. Он сделал вид, что даже не догадывается, что они ему завидуют (насчёт Самариной) и хотят отомстить. Это раз. Два: он играет куда лучше, чем они, и будет иметь успех. Наконец, третье, и самое главное: он согласился играть, потому что для него это тоже самоиспытание. Если человек, не будучи вором, способен заставить себя украсть, он способен устроить публичный суд над своей порядочностью, то есть доказать самому себе, что ему на неё наплевать. Тут он пошёл гораздо дальше, чем с лупой. Насчёт лупы знали только мы двое, и её можно было, хотя и с трудом, вернуть на старое место. А на этот раз ему хочется, чтобы у всей школы потемнело в глазах. Теперь снова насчёт любви. Я хочу сказать, что Северцев напрасно думает, что ему таким образом удастся доказать, что он ну просто как бог владеет собой. Почему? Потому что, если бы он действительно любил Самарину, ему даже не пришла бы в голову подобная мысль. Он прежде всего подумал бы о ней, а не о том, как поступил бы на его месте Печорин. А он поступает даже хуже, потому что Печорин только заставил княжну влюбиться в себя, а у Северцева насчёт Самариной можно не сомневаться, что всё будет тип-топ. Правда, эти женщины чёрт знает что способны простить. Но Самарина, по-моему, не способна. Она всё время двигается куда-то, но не физически, а в душе. И думает. Что у девчонок встречается исключительно редко.
Между прочим, вчера на репетиции между гениями был интересный спор. Громеко утверждал, что мы являемся отпечатком действительности, но только в том случае если относимся к ней пассивно. Человек невольно начинает видеть в других самого себя и таким образом незаметно начинает считать себя центром мира. Громеко считает, что политическая слепота, например, есть следствие пассивного отношения к действительности, потому что, не замечая в себе никаких перемен, человек не видит их и в других. Кругликов сопел отрицательно или положительно, Северцев набросился на Громеку и стал доказывать, что, конечно, надо относиться к действительности активно, но в противоположном смысле. Между ним и действительностью существуют его желания, они важнее для него, чем действительность, и он не видит в этом ничего плохого. Положение вещей в конечном счёте зависит от нас, и глупо не воспользоваться этой возможностью, раз уж тебе повезло и ты волей случая появился на свет. Только лицемеры утверждают обратное. Ему, например, плевать, что неведомая сила каждый год гонит угрей куда-то к Азорским островам для размножения. Причем угри, по крайней мере, безвредны и даже вкусны. А если бы мы могли реально представить себе все подлости, которые происходят на земле в эту минуту, нас бы стошнило от ужаса и отвращения. Нас должна интересовать внутренняя жизнь, а её надо построить так, чтобы она была вооружена против внешней.
Крейнович передразнивал обоих, а потом бросился разнимать, потому что они чуть не подрались.
Насчет отпечатка – интересно, но не вообще, а в частности. По-моему, типичный отпечаток времени – это Андрей Данилыч, в том смысле, что он является величиной постоянной, а мы – переменной. Он стоит неподвижно, а мы двигаемся мимо с различной быстротой, так что ему, конечно, приходится туго. Между прочим, я думаю, что он сам мог бы играть кардинала Ришелье. Мужчина видный, с бородкой и довольно хитрый, хотя у него в голове не больше, чем у кардинала в пятке. Но он благородно-хитрый. Поведение у него такое: "всем сестрам по серьгам", "худой мир лучше доброй ссоры" и т. д. В общем, он всё -таки в чём-то Молчалин, если бы Молчалину приходило в голову время от времени думать и говорить, как Чацкий. Но действовать, как Чацкий, который, между прочим, тоже только говорит, он не может.
Впрочем, его ещё можно понять: ему остался год до пенсии. Но даже если наш класс "справится", с грехом пополам кончит этот год, а на следующий покажет себя, как "выпуск века", – что изменится в школе? Ведь наш педсовет давно должен был обсудить, почему класс вдруг бросил заниматься и стал на практике изучать личную средневековую жизнь? Но об этом никто не думает, потому что ответ на подобный вопрос нельзя выразить в процентном отношении. Педагоги вообще почти никогда не понимают, что то, что неинтересно для них, в ещё большей степени неинтересно для нас. Я хочу сказать что средневековье – муть, но интересная муть. То есть, я хочу сказать, что в школе – зелёная тоска, потому что никто не умеет интересно показывать серьёзные вещи.
Женщины поют, как голосят, О печалях, далях и любви. Голоса светлы, как белый сад Под весенним небом голубым. Переливы птиц и родников, Шепот ветра, шелест юных лип... В женском пенье слышен вечный зов Медленно кружащейся земли.
Женщины поют, как слезы льют, Верхней нотой тронув облака, Словно пленницы в чужом краю, Угадав неволю на века. Их тоска тиха, как первый сон. Как роса, прозрачна их печаль. Женщины на крыльях голосов Улетают к солнечным лучам.
Женщины поют, услышьте их... Каждый звук рождается, как жизнь... Все оркестры, смолкните на миг, Скрипки и валторны отложив... Пусть Господь услышит этот хор И вздохнет задумчиво в раю... В отпущение земных грехов Женщины по всей земле поют.
Женщины поют Эмилия Песочина
Зажечься и поджечь или зажечь, оставаясь холодным и не подпалённым. Загораясь, рискуешь сам сгореть, оставаясь за гранью огня, поджигая, можешь и не поджечь как следует, да и огонь может потухнуть очень быстро. Какой же путь выбрать? Ответ, кажется виден не вооружённым взглядом и очень предсказуем. «Деньги решают всё!». Имея в активе очень достойную заработную плату, получаемые дивиденды, награды и лавры, любой человек зажжётся и своим огнём выжжет всё вокруг, для получения этого самого положительного актива.
Моральное удовлетворение, «кайф» от выполненного, наблюдение за работой отлаженного тобой механизма, а может это самое главное и к чему стремится подсознательно каждый человек? Не побоюсь предстать ханжёй, скрягой заявляя, что не деньги главное в любой работе, в процессе и в результате труда. Не материальные блага, хоть и являются они одним из атрибутов, сопутствующим и необходимым продуктом, подстёгивают на «подвиг». Именно моральное удовлетворение, спокойствие и вера в то, что ты делаешь, вот что, как мне кажется, самое главное.
Ну а если всё это подкрепляется достойным материальным вознаграждением, то это и есть та вершина, к чему стремится каждый человек. А вот получение этого продукта двух в одном, «морального и материального в одном бокале» и предполагает постоянное «горения на работе», иначе никак. Но парадокс в том, что сжигая себя, через моральное и материальное, теряешь самое ценное, не превращая в пламя себя и других, сохраняешь это.
Да, именно здоровье, главное всего живого, отличное физиологическое, физическое и биологическое состояние. Что же получается? Правы были теоретики марксизма, утописты, что только коммунистическое общество может дать моральное, материальное удовлетворения, сохраняя и укрепляя здоровье. Другой вывод я не могу придумать, может и есть иные решения, к чему стремятся сегодняшние руководители страны и мира в целом. Но просвета в конце тоннеля на видно, а те проблески, которые появлялись то там, то сям, потихоньку погасли, так и не превратились в обще - планетарный демократический рай. «От каждого по способностям, каждому по потребностям!», «От каждого по способностям, каждому по труду!».
Рассматривались, придумывались и другие лозунги, но обратите внимание, во всех них чувствуется присутствие кого – то, кто станет распределять, что у кого взять и что кому дать, а ещё и стареет решать, за что. У Жванецкого есть такие строки: «За очередью следишь - без очереди берёшь. Что охраняешь, то имеешь. Ничего не охраняешь, ничего не имеешь». Значит КТО-ТО, когда то «зажёгся» и наблюдает, как «разгорается» ЕГО творение – человек, человеческое общество, если не сказать большее, ЖИЗНЬ.
Я атеист, но даже я, как меня и многих живущих, называют, безбожник, вижу, что наличие этого КОГО-ТО постоянно прослеживаются. И не видеть этого присутствия, отрицать его, не замечать, высмеивать, становится не просто смешным, но и преступным. Каким именем ЕГО называть не так важно, БОГОМ, СОЗДАТЕЛЕМ, ТВОРЦОМ, НАБЛЮДАТЕЛЕМ, но то, что «огонь» сам по себе, без искры, возгореться и поддерживаться не может, это понятно. НАС «зажгли», показали нам пример, но дали и противовесы в виде лени и страха.
Одни горят, зажигают окружающих и получают своё, к чему стремились, другие гасят свой огонь, тлеют, поливают себя жидкостью страха и лени. Такая вариативность нашла своё, придуманное название – выбор пути развития и жизни каждого человека, а проявления страха и лени, назвали ещё красивее – инстинкт самосохранения.
Из искры возгорится пламя...(Отрывок) Автор: Виктор Юрьевич Михайлов
Услышь меня, моей души страдания И раздели мои воспоминания, Моя любовь сгоревшая дотла, Мой тонкий мир нещадно обожгла.
Теперь блуждаю узником по миру, Вам не видать страданий пантомиму. В своей погрязнув люди суете, Все задают вопросы, да не те.
Я тоже не ценила жизнь живя И для чего жила не поняла, Застряла между небом и землей, Как тяжкий груз страдания и боль.
Я не ценила жизнь, смеясь нелепо, Над мудростью заслуженных седин, На поводу желания, так слепо, Летела мотыльком на свет витрин.
Страстей земных я испивала реки, Но не могла напиться не одной, И многое не видя в человеке, Потребность принимала за любовь.
Зачем жила, о чем тогда мечтала, Все было так нелепо и смешно, Лишь ставши духом я всё осознала, Но не вернуть назад уж ничего.
Сейчас в глухой прослойке междумирья, Иссякло время, утихает боль, И на лицо последствия неверья В тот миф, что называется Любовь.
Исповедь блуждающей души Автор: Светящаяся Радуга (... передано - блуждающей душой - принято Радугой) (не мои переживания)
– Как наши дела, Вальдемар? – Спросил у меня голос, идущий в моё ухо из телефона.
При слове «наши» меня всего передёрнуло.
– Никак, – Сквозь зубы и холодно ответил я. – Сначала я приезжаю в место, где прежде бывал лишь единожды, и нахожу в нём два трупа (второй из которых, как выясняется теперь, был на тот момент ещё жив); позже я нахожу этого второго захороненным заживо в иридиевом (*) гробу... Как всё это понимать, Мастер?
– Ищи-и-и... – Послышалось мне. – Найди мне того, кто всё это провернул – живым или мёртвым.
Этот шёпот был громче колокольного звона, ибо был странным и страшным одновременно. Хуже всего (или наоборот?) то, что я никогда раньше не видел говорившего со мной – но я чётко знал, что должен подчиняться всем его приказам.
– Иди, и поступи, как велю... – Проклятье: шёпот не прекратился даже после того, как я бросил трубку! А-а-а...
Озарение нашло на меня; провидение потащило меня на агрофак вуза, где я когда-то лечился – простите, учился.
Разумеется, у меня при себе уже давным-давно не имелось студенческого билета – но всегда ведь имеется запасной вариант, верно?
Я должен был, должен найти способ пробраться внутрь здания, которое было построено лет восемьдесят назад! Оно самое старое из всех строений вуза, самое первое, но бывал я там в своё время очень редко, ибо учился на другом факультете.
Дождавшись глубокого вечера, когда не учатся даже заочники, я тайком и умело прокрался внутрь, и визит свой я нанесу в подвал.
Ничего не изменилось! Абсолютно. Всё та же сырость и вонь; космическая, гигроскопическая нанопыль. Оголённые трубы, оголённые провода, а с подобия потолка свисают какие-то непонятные лохмотья, отдалённо напоминающие сталактиты.
Я же с фонариком лез всё дальше и всё глубже: да, у нас бывали занятия в этих аудиториях; помню, помню. Ничего плохого я сказать не могу – нет дурных воспоминаний об этих местах, и, тем не менее...
Человеку свойственно преувеличивать: вот, я уже на кафедре, где на полочках серванта стоят баночки с сомнительным содержимым, как то: споры, грибы, плесень и даже заспиртованные человеческие мозги – что, наверное, больше характерно для биофака. Мозги – настоящие; это я знаю из достоверных источников. Вот только чьи они? Этого, возможно, я не узнаю никогда, потому что...
Там дальше была ниша, а в ней – какая-то кабинка. Сейчас я столь эмоционален, столь потрясён, что с трудом могу подобрать слова для того, чтобы поточнее описать потаённое место.
Словно кабинет следователя: ты через стекло можешь спокойно наблюдать за подопечным, за всеми его действиями, а он тебя не увидит.
И мне было за кем наблюдать! Потому как я заметил, что в кабине этой кто-то есть! Оно дезориентировано, точно шокировано чем-то (или кем-то).
У зомби, которого я увидел, напрочь отсутствовала голова! Что, впрочем не помешало ему с силой биться о все стены и стекло...
Похоже, оно видит меня! Слышит, чувствует, обоняет, ибо пошло точно в моём направлении!
Убегая, я запирал за собой все двери – хотя двери, запертые не на ключ, и не подпёртые чем-либо, существенной преградой для монстров не являются.
Мне стало столь плохо, что я буквально влетел в туалет – все четыре стульчака которого, к великому моему огорчению и сожалению, были загажены и не смыты. От этого мне стало ещё хуже; совсем не по себе. Интересно, эта тварь ещё идёт за мной? Или она больше не преследует меня?
И тут я увидел через окна огромную волну: похоже, что река, на которой стоит город, до такой степени вышла из берегов, что... Вы только представьте хотя бы на миг сплошную массу воды высотой с двухэтажный дом, и поймёте, что испытывал тогда я.
Меня же безжалостно смоет», рассуждал я на ходу, выбегая из здания агрофака – благо, волна надвигалась с противоположной стороны.
Оказавшись на улице, я понял, что уже давно рассвело: неужто я провёл там целую ночь?
При моём появлении на улице погода, до этого блиставшая штилем, вдруг передумала и резко испортилась; распогодилось до такой степени, что всё небо вдруг перекрыла огромная, чёрная, дымчатая туча – она давила на меня, прижимала моё тельце к земле.
Взвыв от всех невзгод, столь стремительно обрушившихся на меня, я стал удирать, куда глаза глядят.
Одержимый (Избранный) Автор: Lars Gert _____________________________________________________________________________________________________________________________________________________
(*) в иридиевом гробу - Гроб изготовленный из тяжёлого сплава создаваемого на базе металла Вольфрам.
Нам не дано перевернуть песочные часы жизни, чтобы заставить время течь в обратную сторону, но то, как мы используем каждую его крупицу — зависит только от нас. Ведь всегда найдётся тот, кто «построит из песка замок» и тот, кто просто смиренно ждёт, когда последняя крупинка упадёт вниз, похоронив под собой все возможные свершения и его самого.
Автор: Алексей Христинин
В Долине Утренних, Стёкл и Зеркал, Есть один путь, И он ведёт куда-то, В самую дальнюю даль, И не понятно куда, Я попал и полно здесь, Отражения моего лица, И не понятно моё это лицо, Или чья-то ухмылка не даёт, Покоя мне и моей душе!, И не понятно что здесь!, Есть и живёт! Может быть!, Тот самый мир!, Запутанных зеркал бытия!, Словно случайные тропы!, Которые неизвестно куда же!, Они всё-таки ведут!, И не понятно! Ведь всё так!, Похоже на друг друга!, Аль не в ловушку ли я попал!, К Адскому Змею Этих Мест!, Который Всю Историю и Никогда!, Не Мог Оставить В Покое Тебя!, И Поэтому Загнал тебя в комнату!, Похожих людей,которые очень!, Сильно похожи на тебя!, В этих похожих и вечных!, Зеркальных Местах Бытия!
Зеркальный Лабиринт. Первый куплет. Автор: Святослав Бойко
Этот рассказ мы с загадки начнём — Даже Алиса ответит едва ли: Что остаётся от сказки потом, После того как её рассказали? Где, например, волшебный рожок? Добрая фея куда улетела? А? Э-э! Так-то, дружок, В этом-то всё и дело: Они не испаряются, они не растворяются, Рассказанные в сказке, промелькнувшие во сне, — В Страну Чудес волшебную они переселяются, Мы их, конечно, встретим в этой сказочной стране…
Песня Кэрролла (Отрывок) Поэт: Владимир Высоцкий
- Ох, уж эти взрослые,- вздохнула маленькая Элен, наблюдая за тем, как очередная звёздочка зажглась на постепенно темнеющем небе,- они снова заставляют меня заниматься тем, что мне вообще не интересно.
Завтра меня поведут на очередной факультатив. Это уже пятое, помимо школы, место, которое мне приходится периодически посещать в течение дня. Мама говорит, что это мне необходимо.
- Она говорит, как взрослый человек,- вдруг из темноты донесся немного писклявый голос. - Выходи и немедленно возвращайся ко мне, - Элен услышала другой, более мягкий голос,- это вопрос мы обсудим с Тобой, когда будем наедине. - Она всё равно ничего не слышит,- снова пропищали из темноты. - Это не твоё дело. Возвращайся!,- добавил второй.
Элен оставалась за шторой, возле окна, наблюдая, как из тёмной стороны комнаты постепенно отделился небольшого размера силуэт и начал двигаться в сторону Кота, сидящего на мягком кресле.
Элен вышла из-за шторы и направилась в сторону её нового знакомого.
- Я слышу, и даже вижу вас,- произнесла она. - Не сомневаюсь,- улыбнувшись ответил Кот,- это я сам решил открыться Тебе. - Для чего?,- удивилась Элен. - А только для того, чтобы моя "несравненная" тень ещё раз поняла, что не стоит откровенно выражать свои мысли, даже полностью будучи уверенной, что никто Тебя не слышит. Все наши болезни от языка. - Значит Вы именно тот Кот, который гуляет сам по ребе? То есть Вы полностью свободны от всех окружающих Вас людей? - Нет, улыбнулся Кот, я именно тот, кто даёт возможность остальным не быть зависимыми от своих предрассудков. - Но почему Ваша тень сказала, что я не вижу Вас? Неужели Вас не наблюдают и остальные? - Понимаешь,- мягким голосом продолжил Кот,- все Ваши мысли, эмоции, чувства, воображения, фантазии - невидимы. Всё, что относится к Вашим замыслам, планам, амбициям, Вашим надеждам, страхам, сомнениям, тревогам, Вашей неуверенности, предпочтениям и антипатии, тому, что влечёт Вас и отталкивает, тому, что Вы любите и ненавидите,- всё это составляет Ваше человеческое "Я".
Вы, люди, не воспринимаете видимого и невидимого. Вы сами не осознаёте, что живёте в мире невидимых людей. И Вы совсем не понимаете, что жизнь это драма видимого и невидимого.
Хотя, Вы, люди, такие странные, постоянно пытаетесь скрыть свою внутреннюю сущность.
Ваша тяга к усовершенствованию и созиданию Вашего мира со временем превратит Вас в рабов собственной власти, умения и способностей. А склонность к трудоголизму и упоению Вашей властью может легко сделать Вас пленниками Вашей собственной силы. Вы много учитесь и думаете, что Вы становитесь Суперменами, овладевая Супер познанием. Хотя, в этом отношении Вы, наоборот, становитесь беднее и хуже.
Так и Твоя мама.....
- Моя мама?,- переспросила Элен. - Да,- продолжил Кот,- когда Она была такой же юной, как Ты, я много раз говорил ей,-
Выбери что-то одно, в чем Ты чувствуешь себя легко и комфортно.
Остальное придёт к Тебе само.
- Будь необходима другим и получай от этого наслаждение, - продолжила мысли Кота его тень. - Найди это и Ты станешь самым счастливым человеком на этой планете. - А что есть ещё другие планеты, где находятся живые существа?,- уточнила Элен. - Да,- улыбнулся Кот,- я, например, живу на Луне, а по ночам прихожу к Вам в гости.
Со временем Вы сможете так же путешествовать по многим уголкам Вселенной, если научитесь чувствовать недостающее. Способность человека представить и чувствовать недостающее- это именно то, чего не хватает для совершенства.....
«Ох, уж эти взрослые» Автор: Андрей Борисовъ (*) ___________________________________________________________________________________________________________________________________________________________
(*) Автор: Андрей Борисовъ - заметил при начале художественного редактирования текста.
Вот дом, Который построил Джек. А это пшеница, Которая в тёмном чулане хранится В доме, Который построил Джек. А это весёлая птица - синица, Которая часто ворует пшеницу, Которая в тёмном чулане хранится В доме, Который построил Джек. Вот кот, Который пугает и ловит синицу, Которая часто ворует пшеницу, Которая в тёмном чулане хранится В доме, Который построил Джек.
Дом, который построил Джек (Избранное) Поэт: Самуил Маршак (*) ____________________________________________________________________________________________________________________________________________________________
(*) Поэт: Самуил Маршак - Литературный перевод и адаптация для людей, носителей русского языка. Первоначальный сюжет - This Is the House That Jack Built — английское народное детское стихотворение - сказка (относится к категории цепочных или кумулятивных сказок (1)) и песен на них. Традиционно входит в состав книги детского английского фольклора "Рифмы матушки Гусыни".
(1) относится к категории цепочных или кумулятивных сказок - Сказки, в которой диалоги или действия повторяются и развиваются по мере развития сюжета. Эффект этих сказок часто основан на повторах и характерной рифме. Многие из таких сказок являются реликтовыми (очень древними) и имеют похожую структуру у многих народов мира. Часто их цель — развитие речи у детей, начинающих говорить, поэтому они часто являются первыми сказками с которыми знакомится ребёнок. ___________________________________________________________________________________________________________________________________________________________
Сказка про синего кота.
Жил-был кот. Кот был большим и чёрным. Звали его Лайк. Он вёл здоровый образ жизни, делал зарядку, бегал по утрам и даже купался в холодной воде. Когда он бегал, то часто перебегал дорогу людям, которые с серьёзным лицом и озабоченным видом спешили на работу. Лайк не мог понять, почему он людям не нравится, когда перебегает кому-то дорогу.
Странные люди ругались и оскорбляли его по разному. Особенно обидно, когда они называли его собакой, хотя он был кот. Лайк очень переживал из-за этого. Обидно было очень обидно, когда к тебе несправедливо относятся, ведь он никогда никому ничего не делал плохо. Лайк пожаловался своей кошке.
Она сказала: Милый мой, это все потому что ты чёрный! Люди верят, что если чёрный кот перебежит им дорогу, то тогда им не повезёт. Принимай их такими, какие они есть. Не обижайся на них, ведь они верят в то, что они хотят.
Вот ещё люди верят, что если они увидят синюю птицу, то это принесёт им счастье и удачу. Ты не изменишь людей, зато можешь измениться сам, тогда всё изменится. Тебе надо стать синим. Пусть люди верят, что приносишь им удачу!
Мудрая кошка предложила Лайку перекрасится в синий цвет и поработать за синюю птицу. Так он и сделал.
Теперь Лайка все замечают и уступают ему дорогу, а он всегда машет людям лапой и хвостом, приветствует всех и желает всем добра, счастья, удачи и никогда не унывать!
Хочу я в луч волшебный превратиться, Что б освещать тебе по жизни путь... И нежностью смогла б ты в нём укрыться И в час усталости блаженно отдохнуть..
А в стужу ты в нём сможешь отогреться, В минуту трудную тебе подставит грудь... В постели перед сном поможет он раздеться, Что б до тебя дотронуться чуть-чуть...
И что б я смог всегда тебе присниться, А утром я не дам тебе взгрустнуть... Коснусь я губ и глаз чтоб насладиться Прекрасным взором,...в нём и утонуть..
Волшебный луч Автор: Юрий Берд
Я сидела на берегу реки, болтая ножками в тёплой вечерней воде. Это занятие доставляло массу удовольствия. Было почти семь, и вода начинала загустевать. К одиннадцати вечера она превратится в прозрачное желе, и можно будет принимать термальные ванны, блаженно распластавшись на мелководье.
Я хожу на реку каждый день уже вторую неделю подряд. Хромосограф показывает, что структура моего ДНК динамично меняется. Я медленно, но верно, превращаюсь в рыбу.
Я сдала анализы в лаборатории и оставила заявку на противомутационные пилюли. Но ждать, вероятно, придётся очень долго. На пилюли класса F «Рыбы лучепёрые» (*) (как раз мой случай) спрос повышенный. И моя очередь подойдёт только через две, а то и все три недели.
Вот так…
Чуть ниже подмышечных впадин у меня уже начали прорезаться маленькие жабры. Пока что они совсем незаметны, и я залепляю их пластырем телесного цвета. Но мне становится всё труднее и труднее скрывать рыбью сущность, которая начинает потихоньку проявляться в моём характере и поведении.
Вчера, например, я купила на рынке целую банку мотыля и слопала её там же на рынке за ларьком. Даже не поморщилась. А сегодня моя начальница чуть было не застала меня в комнате отдыха наполовину окунувшейся в аквариум с рыбками.
Я продолжала болтать ногами в воде и размышлять о своей непростой ситуации. Сзади послышались шаги. Почувствовав лёгкий поцелуй в затылок, я поняла, что это Дэн.
Дэн бросил сумку с пледом и сразу разделся. Красивый и подтянутый, он был, как всегда, великолепен.
Дэн подмигнул мне и, зайдя по колено в воду, стал обтирать себя водой, которая стекала с его тела густыми маслянистыми каплями.
Я заметила, что у Дэна опять начал пробиваться маленький хвостик. Полгода назад он начал мутировать в ящерицу. Пилюли тогда помогли, но, видимо, процесс возобновился.
Дэн выкрикнул победное «Эге-гей!» и нырнул в воду. Вынырнул он только через минуту довольно далеко от берега.
- Солнце, у тебя опять хвост начал расти… - крикнула я ему, стараясь звучать как можно нежнее. - Я знаю. Уже заказал пилюли. Завтра должны привезти. Не волнуйся за меня, - ответил Дэн и снова пропал под водой.
«Да уж, как тут не разволноваться, - размышляла я. - Я рыба. Ты ящер. Мы не пара, получается. Полный диссонанс…»
«Да уж, как тут не разволноваться, - размышляла я. - Я рыба. Ты ящер. Мы не пара, получается. Полный диссонанс…»
Дэн, как будто бы услышав мои мысли, вынырнул совсем близко от меня и, хитро улыбнувшись, сказал:
- Ну, что же ты не идёшь купаться, рыбка моя? Все рефлексируешь… Брось это дело. Тебе идёт быть весёлой и легкомысленной. А так ты похожа на буку какую-то… - Читаешь мои, мысли, хитрюга? - сказала я, не скрывая обиды в голосе. - Ну, ты же знаешь, что мы, ящеры, немного телепаты. Должно же быть хоть какое-то преимущество у гадкой пресмыкающейся скотины? - Дэн, зачем ты так... Ты примешь пилюли, и всё будет хорошо. - Не уверен, что надолго. Мутация каждый раз протекает всё быстрее и быстрее. Кто знает, может, через год-два можно будет за день превратиться из человека в какую-нибудь отвратительную тварь. А пилюль на всех всё равно хватать не будет, тем более в таком количестве…
- А ты бы любил меня в облике рыбины, Дэн? - спросила я с явным сомнением в голосе. - Ну, да. По крайней мере, скушал бы с явным удовольствием. Я вообще очень рыбу люблю. В ней много полезных элементов, - сказал Дэн и рассмеялся.
Я бросила в него шлепанцем. Удар пришёлся как раз в лоб, но Дэн продолжал хихикать, а потом вновь скрылся под водой…
КОГДА Я СТАНУ ЖЕНЩИНОЙ - РЫБОЙ АВТОР: ОЛЬГА МО _________________________________________________________________________________________________________________________________________________________
(*) «Рыбы лучепёрые» - Лучепёрые рыбы. Класс рыб из группы костных рыб. Подавляющее большинство известных современных видов рыб (около 99 %) относятся к лучепёрым. Живут в морских и пресных водах по всему миру. Размеры живущих ныне видов колеблются от 8 мм (Paedocypris) до 11 м (ремнетелые), а масса достигает 2300 кг (рыба-луна).
Здесь девушки стареющие в чёлках Обдумывают странные наряды И адмиралы в твёрдых треуголках Припоминают сон Шехерезады. Прозрачна даль. Немного винограда. И неизменно дует ветер свежий. Недалеко до Смирны и Багдада, Но трудно плыть, а звёзды всюду те же.
Осип Мандельштам — Феодосия (Отрывок)
Играет старый патефон Мелодии забытых песен, Когда-то сам он был влюблён И целый мир для Счастья тесен.
Он молод был и он звучал Чудесный вальс волшебной ночи, А волны бились о причал, Как будто Счастья нам пророча.
Играл он танго и фокстрот, Звучали в них блаженства ноты А жизнь незримая течёт И Счастье забывает кто-то.
Сменялись тихо век и год, Про патефон забыли скоро, Но бег времён не зачеркнёт Любви волшебные узоры.
Как будто много лет назад Мотив старинный сердце слышит И звуки из души летят, Но с каждым годом только тише.
Ты снова слышишь патефон, Что Вам Любовь играл когда-то И, той же сказкой окрылён, Мелодию хранишь ты свято.
Прольётся нежность через край И ты попросишь тихо очень «Мой патефон, ещё сыграй Мелодии прекрасной ночи».
Дремлет в гараже автобус, У него такой режим, Целый день он крутит глобус, Ночью только недвижим.
И сверкая перламутром (*), Выезжая на перрон, Наш автобус ранним утром Пассажиров ждёт в салон. Утром снова на дорогу, А сейчас он крепко спит, За его здоровьем строго, Целый штат людей следит.
Автобус (Отрывок) Автор: Елена Филоненко
(*) И сверкая перламутром - Перламутр (от нем. Perlmutter — «мать жемчуга») — внутренний слой раковин пресноводных и морских моллюсков. Это органико- неорганический композиционный материал натурального происхождения. Жемчуг и перламутр имеют почти одинаковый состав.
Интенсивная автомобилизация крупных зарубежных городов вызвала широкое развитие автогаражного строительства, в котором были применены оригинальные конструкции, интересные планировочные, конструктивные и архитектурные решения.
Одноэтажные гаражи чаще всего используются для грузовых автомобилей и автобусов. Следует отметить, что современные отечественные одноэтажные гаражи более совершенны в планировочном отношении, нежели зарубежные, в то время как конструкции последних весьма прогрессивны.
В планировках советских гаражей значительно больше придается значения взаимной внутренней связи между основными гаражными зонами.
Принятые в СССР санитарные нормы способствуют более чёткому разделению гаражных помещений в зависимости от их функционального назначения.
В зарубежной практике гаражного строительства нередко хранение и производство совмещаются в одном помещении. Так, например, часто в стоянке производятся моечно -уборочные и ремонтные операции, а также заправка горючим.
Ниже приводится несколько примеров зарубежных одноэтажных гаражей.
1. Автобусный парк «Гарстон» на 150 автобусов в Лондоне (рис. 53, 54) является центральным для района и обслуживает ремонтом автобусы нескольких филиалов.
Парк состоит из отдельно стоящего, обращенного к улице административного здания, в котором расположены бытовые и конторские помещения, и производственного корпуса, вмещающего стоянку и ремонтный сектор. Заправка автобусов топливом и моечно-уборочные операции производятся в манеже - стоянке на поточных линиях, размещенных при въезде.
Смазка выполняется на тупиковых местах, расположенных также в манеже - стоянке. Ремонтная зона оборудована тупиковыми ремонтными постами. Расстановка автобусов в стоянке — строчная. Покрытие гаража выполнено из монолитных железобетонных сводов - оболочек.
Рис. 53. План автобусного гаража "Гарстон" в Лондоне
1 — административный корпус; 2 — стоянка; 3 — ремонт; 4 — 11 — цехи и подсобные помещения
ПРОЕКТИРОВАНИЕ ГОРОДСКИХ ГАРАЖЕЙ (ОТРЫВОК) Автор: Э. М. ХЕВЕЛЕВ
«Вот тебе, (Господь знает), хлеб и соль, у стола не стой, в окошко не гляди и домой не ходи». «Вот тебе, (Господь знает), хлеб и соль, у стола не стой, в окошко не гляди и домой не ходи». «Вот тебе, (Господь знает), хлеб и соль, у стола не стой, в окошко не гляди и домой не ходи».
Город. Зимнее небо. Тьма. Пролёты ворот. У Бориса и Глеба Свет, и служба идёт.
Лбы молящихся, ризы И старух шушуны Свечек пламенем снизу Слабо озарены.
А на улице вьюга Всё смешала в одно, И пробиться друг к другу Никому не дано.
В завываньи бурана Потонули: тюрьма, Экскаваторы, краны, Новостройки, дома,
Клочья репертуара На афишном столбе И деревья бульвара В серебристой резьбе.
«ВАКХАНАЛИЯ» Поэт: Борис Пастернак
Это не будет фокусом, который репетируют перед выходом на сцену. Это не будет чем-то волшебным, всё происходит прямо на ваших глазах. Это то, к чему стремились нескольких столетий, но получилось только сейчас. Это то, что остановит жизнь внутри вас. Это вовсе не массовая операция по спасению, это реальное убийство.
На глазах повязка. Стоит ли её снимать? Мёртвая тишина и не менее зловещее тёмное помещение. От стен несет холодом, под телом какое-то подобие земли. Вероятно, это она и есть. Не могу пошевелиться, все мышцы словно каменные, а в голове будто вакуум. Хорошо, полежу ещё немного.
- А, ну-ка стоп! - это было громко, даже очень. Принять вертикальное положение получилось как по взмаху волшебной палочки. Повязка упала вниз. Глаза постепенно привыкали к темноте, резко побежали мурашки по коже. - Да что за?
Не было никакого страха, лишь недоумение. Пришлось подойти к стене и пошарить рукой. Какие-то чересчур высокие стены. Правая рука скатилась по стене и остановилась на уровне груди.
- Что ж, может так я куда-нибудь приду... - верилось с трудом, ведь это не какой-то лабиринт, из которого можно выйти по правилу правой руки.
Внезапно холодная стена оборвалась и подушечки пальцев начали ход по гладкой поверхности. Она чем-то напоминала зеркало. Раздался трекс.
- И что дальше?! - на всякий случай я отошла на безопасное расстояние от предполагаемого зеркала. Спустя несколько секунд глаза уже стали различать комнату, которую медленно заливал тёплый свет, а в её центре человека, он знаком мне, но никак не могу вспомнить.
Зеркало больше напоминало защитный слой в виде сот. Тысячи шестиугольных призматических ячеек приобрели беловатый оттенок. В голову закралась безумная мысль. Считанных секунд хватило чтобы приблизиться вновь и со всей силы ударить кулаком. На месте удара появилось голубоватое свечение, которое, как и адреналин в крови, в считанные секунды исчезло. Ещё удар. Третий с ещё большей силой... Обеими руками. Всё бесполезно.
- Не трать силы почем зря, - голос не принадлежал человеку, которого бы я могла знать. Или я опять забыла? - Чего ты хочешь? - ответа не последовало, а я крепко зажмурила глаза и закрыла себя руками, опустившись на колени.
Голоса в комнате призраков (Отрывок) Автор: Алиса Гилева
Душа затерялась в сумеречном лесу, Ей выбраться б к солнцу, Да солнца нет тут. Она и сама-то на ветках висит, Лоскутным куском нанизавшись на стих. Ей птицы кричат, пролетая: "Пора, Пора, брат, на волю, где кружат ветра!" Душа это знает отлично сама, Но лес оцепили, форпосты, зима. Безмолвия саван покрыл весь тот лес, Не ждёшь удивлений, открытий, чудес. Озябла, простыла, согнулась душа. Разбудят ли душу? Пора, брат, пора...
Душа в лесу... Автор: Аннея
Ведьма Арина варила зелья – как и положено работящей ведьме в своём лесном домишке. Стояла у русской печки с ухватом, в котором парил зеленоватыми клубами чугунный горшок. И бормотала:
Белый дрок и бересклет, Горсть песка с обрыва, Вереск, зяблика скелет, Гной из-под нарыва…
Мы с Эдгаром вошли и стояли у дверей – а ведьма будто не видела нас, стояла спиной, потряхивала горшок, приговаривала:
Снова дрок и бересклет, Три пера орлиных… Эдгар кашлянул и продолжил:
Ацетон, кефир, паркет, Две розги недлинных?
Арина подскочила на месте, вскрикнула:
– Ой, матушки-батюшки!
Прозвучало это без малейшей фальши… но почему-то я чётко понял, что ведьма нас ждала.
Арина ловко засунула горшок в печь и лишь после этого обернулась. Сейчас она выглядела лет на сорок – крепкая, дородная, красивая деревенская баба. И очень раздражённая. Подбоченясь, она сварливо воскликнула:
– Здрасьте и вам, господин Инквизитор! А колдовству-то зачем мешать? Что мне, снова зябликов ловить и у орлов перья дёргать? – Ваши вирши – всего лишь способ запомнить количество ингредиентов и последовательность действий, – невозмутимо ответил Эдгар. – Зелье лёгкой поступи вы уже сварили, мои слова никоим образом помешать не могли. Садитесь, Арина. В ногах правды нет, верно? – В ногах нет, да нет её и выше, – хмуро ответила Арина и прошла к столу. Села, вытерла руки о весёленький фартук с ромашками и васильками. Покосилась на меня. – Добрый день, Арина, – сказал я. – Господин Эдгар попросил меня выступить в роли проводника. Вы не против? – Была бы против, в болото бы забрели! – с лёгкой обидой отозвалась Арина. – Слушаю вас, господин Инквизитор Эдгар. С чем пожаловали?
Эдгар уселся напротив Арины. Запустил руку под полу пиджака – и вытащил маленькую кожаную папку. Где она у него умещалась-то?
– Вам была отправлена повестка, Арина, – мягко сказал Инквизитор. – Вы её получали?
Арина погрузилась в раздумья. Эдгар открыл свой бювар, продемонстрировал Арине узкую полоску жёлтой бумаги.
– Тридцать первый год! – охнула ведьма. – Ой, старина-то какая… Нет, не получала. Я уже господину из Ночного Дозора объясняла – спать я легла. Чека мне дело шила… – ЧК – не самое страшное в жизни Иного, – сказал Эдгар. – Далеко не самое страшное… Итак, вы получили повестку… – Не получала, – быстро сказала Арина. – Не получили, – поправился Эдгар. – Что ж, допустим. Нарочный обратно не вернулся… что ж, всё могло случиться с вольнонаёмным работником в суровых московских лесах.
Арина хранила молчание.
А я стоял у дверей и наблюдал. Мне было интересно. Работа Инквизитора сходна с работой любого дозорного, но у ситуации имелась и своя особенность. Тёмный маг допрашивал Тёмную ведьму. Причём – куда более сильную, и Эдгар не мог этого не понимать.
Но за его спиной стояла Инквизиция. А в такой ситуации рассчитывать на помощь «своего» Дозора уже не приходится.
– Будем считать, что теперь вы повестку получили, – продолжал Эдгар. – Мне поручено провести с вами предварительный разговор до принятия окончательных решений… итак…
Он достал ещё один листок. Спросил, глядя в него:
– В марте одна тысяча девятьсот тридцать первого года вы работали на Первом московском хлебокомбинате? – Работала, – кивнула Арина. – С какой целью?
Арина посмотрела на меня.
– Он в курсе, – сказал Эдгар. – Отвечайте. – Ко мне обратилось руководство Ночного и Дневного Дозоров Москвы, – со вздохом сказала Арина. – Иные хотели проверить, как поведут себя люди, живущие в строгом соответствии с коммунистическими идеалами. Поскольку оба Дозора хотели одного и того же, а Инквизиция поддержала их просьбу, я согласилась. Городов отродясь не любила, там всегда… – Не отвлекайтесь, – попросил Эдгар. – Я выполнила задание, – враз закончила Арина. – Сварила зелье, и в течение двух недель оно добавлялось в ситный хлеб. Всё! Получила благодарность от Дозоров, уволилась с хлебозавода, вернулась к себе. А тут чекисты совсем уж… – О ваших сложных отношениях с госбезопасностью можете написать мемуары! – внезапно гаркнул Эдгар. – Меня интересует, зачем вы нарушили рецептуру!
Арина медленно поднялась. Глаза её гневно сверкнули, голос загремел, будто не женщина стояла в избе, а самка Кинг-Конга:
– Запомните, молодой человек! Никогда Арина не ошибалась в рецептах! Никогда!
На Эдгара это не произвело никакого впечатления.
Я и не говорю, что вы ошиблись. Вы нарушили рецептуру сознательно. И в результате… – Он сделал паузу.
– Что в результате? – возмутилась Арина. – Готовое зелье проверяли! Эффект был именно таким, какой требовался! – В результате зелье подействовало мгновенно, – сказал Эдгар. – Ночной Дозор никогда не был сборищем дурачков-идеалистов. Светлые понимали, что все десять тысяч подопытных, мгновенно перешедших на коммунистическую мораль, будут обречены. Зелье должно было сработать постепенно, чтобы реморализация вышла на полную силу через десять лет, к весне сорок первого. – Ну да, – рассудительно сказала Арина. – Так и было сделано. – Зелье сработало практически мгновенно, – сказал Эдгар. – Мы не сразу разобрались в происходящем, но уже через год количество подопытных сократилось вдвое. До сорок первого года дожили менее ста человек. Те, кто сумел преодолеть реморализацию… проявив моральную гибкость. – Ох, незадача-то какая, – всплеснула руками Арина. – Ой, лишенько… жалко людишек… – Она села. Покосилась на меня. Спросила: – Что, Светлый, тоже считаешь, будто я на Тёмных сработала?
Если она врала – то очень убедительно. Я пожал плечами.
Сумеречный Дозор. Глава 5 (Отрывок) Автор: Сергея Лукьяненко
Я куплю ли, молоденька, Пахучия мяты. Посажу я эту мяту Подле своей хаты. Не топчи, бел-кудреватый, Пахучия мяты. Я не для тебя сажала, Я и поливала. Я не для тебя сажала, Я и поливала. Для кого я поливала — Того обнимала. - Народная песня
Театр начинается с билетов То бишь со зрителей, чёрт их возьми В конце спектакля им мы будем поклоняться И признаваться в некоммерческой любви В том, что для них мы лишь одних играем Без них искусство наше - звук пустой Мы счастливы, когда сопереживает И отдаётся зритель нам душой Потом он, выйдет воодушевлённый У гардероба станет сам не свой Он сопричастен, он мечтою окрылённый Он два часа был рядом со звездой
АРТИСТ И ЗРИТЕЛЬ (ИЗБРАННОЕ) Автор: Ёрш Александр
При постройке театра были учтены все существующие новшества того времени - в оборудовании сцены театра, света и звука, но фасад самого здания представлял ничем не привлекательную бетонную стену серого цвета, что было характерно стилю построек того времени. Однако, руководитель театра С.В.Образцов решил оживить внешний вид театра необычными, огромными часами.
Образцову пришла в голову мысль создания кукольных часов с фигурками - сказочными героями, которые должны были украсить серый фасад нового здания театра кукол. Воплощением идеи в жизнь занялись скульпторы Дмитрий Шаховский и Павел Шимес, а механизм придумал Вениамин Кальмансон.
На изготовление часов было потрачено много средств. Габариты необычных часов составляют 3 метра в ширину и 4 метра в высоту. Сами часы изготовлены из меди, нержавеющей стали, латуни и текстолита. Лучи часов, узоры и флагшток покрыты сусальным золотом. Все сказочные герои сделаны из стеклопластика.
Более 50 человек кропотливо работали над производством кукольных «ходиков», среди них слесари, механики, чеканщики и мастера по золоту. Часы представляют собой круглый циферблат, вокруг которого хаотично разбросаны домики сказочных героев. Домиков, а соответственно и вымышленных жителей - двенадцать.
Итак, за 30 секунд до наступления часа кричит петух, поворачиваясь к собравшимся зрителям, он громко кукарекает и хлопает крыльями. В этот момент стрелка часов указывает на домик, дверцы которого раскрываются, и показывается фигурка. Все эти действия происходят под знакомую всем с детства мелодию, в аранжировке Н. Богославского, «Во саду ли, в огороде». Так, поочередно, соответствуя каждому часу, показываются все герои друг за другом. В полдень и в полночь, дважды в сутки, все сказочные персонажи появляются вместе, и зритель может увидеть жителей всей деревни.
Москва, часы на кукольном театре (Отрывок) Автор: Юрий Народецкий
Свет дня не люблю – в нём всё обжигает. В нем город похож на большой муравейник. Палящий асфальт в окружении зданий, Поэтому здесь возгораются тени.
Мне ближе, милей – речная прохлада, Ведомая вдаль электрическим солнцем. Она меня манит, её я вдыхаю… И не выдыхаю вечером томным.
Мне нравится в путь выходить за звездой, Не зная, куда же она приведёт, Вернуться обратно с рассветом домой, И слушать, как город поёт мимо нот.
Уснуть и забыться в царстве Морфея, Нестись далеко от тяжести дня… Где вьется лоза и красивые звери, И нимфа лесная, что любит меня.
Автор: Александр Бутрин
Надя.
Не знаю, что мы бы все делали без неё. Пропали бы, наверное. Легли бы всей своей молодецкой компанией ни за хвост собачий. На нашем участке прорвали бы фронт, зашли в тыл к обороняющейся гвардии, размолотили бы там всё в пух и прах. И всё, конец настал бы в ту же секунду революционному Городу. «От того что в кузне не было гвоздя…». От того, что не было в нужное время в нужном месте одной красивой и доброй девушки. Нет, не девушки даже. Женщины. Девушки сидят в тёплых кофейнях и строят глазки проходящим мимо красавчикам в стильных пальто и с ухоженными причёсками.
Нас же красавчиками сложно было назвать. Потные, чумазые, небритые, все в пороховой гари, с замёрзшими соплями на лице и трёхэтажным матом на устах. Ни разу не идеал мужской красоты, я знаю. Даже пальто не было. Впрочем, нам, собственно, и не до этого было вообще. Не до ненужного и лишнего лоска. Все наши смутные и тревожные мысли занимали жизненно важные размышления, о том, как бы цинк лишний раздобыть или у кого бы сигаретку стрельнуть. Но она нас всё равно любила. Надя, в смысле.
Медсестричка, записалась помогать раненым ещё в первые дни революции. Кажется, у неё кто-то был. Но не скажу точно. Она не распространялась об этом, да мы и не спрашивали. Нам было ни к чему знать. О том, чтобы воспринимать её как объект сексуальных фантазий ребята нашей роты даже не думали. А за косой взгляд в её сторону любой рисковал получить в зубы.
Маленькая, почти миниатюрная девушка, очень молоденькая, даже младше меня. Лет восемнадцать можно ещё дать, больше – точно нет. Милейшая девочка, в метре и шестидесяти сантиметрах её невысокого роста скопилось столько милосердия, столько материнской любви и заботы, что хватило бы не только на всю нашу гвардию, но и вообще на все армии всей земли. Юное создание, которое больше всего напоминала мне бабушку. Да, бабушку. Такую старенькую, кругленькую, почти карикатурную. Ту самую, из старого стихотворения, которая «танкисту-внуку достала папирос» (*). Гордая этим своим таким маленьким и одновременно таким большим приобретением, цепляющаяся, проездом в прифронтовом жёлтом трамвае, своими цепкими, нежными и сморщенными пальцами за эти двадцать табачных цилиндриков.
Просто потому что сейчас в тех цилиндриках – вся возможная материнская любовь, что есть в этом мире. И этот светоч, единственный светоч во всём густом военном мраке, она обязана донести. Донести несмотря на убаюкивающий, ядовито - спокойный стук колёс. Донести, несмотря на скудный паёк и постоянные бомбёжки. Донести, потому что именно на этой концентрированной любви и держится весь фронт. Весь, до единого солдата, до последнего патрона. И не важно, в чём это любовь выражается: в горьком табачном дыме, который выпустит, довольно морщась, внучок, стоя рядом с трещащим и нетерпеливым танком, или в нежном, почти забытом прикосновении ротной медсестры, которая за все эти грозные дни действительно стала тебе сестрой. Не по крови пусть. По любви.
Она прошла вместе с нами все те бури и грозы, все те адские котлы, в которых мы, по зову долга, были вынуждены вариться, одаряя каждого из нас вниманием и милосердием в равной мере, сколько ей позволяли её такие скромные и такие безграничные возможности. И при этом не забываем о бесконечных перевязках, шинах и инъекциях адреналина. Она же была медсестрой, в конце концов. Врачевателем, в первую очередь, тел, а не душ. Впрочем, Надя успешно совмещала эти две почти несвязанные между собой профессии. Она была подобна той, старой и ветхой семейной иконе, которую передают из поколения в поколение. Икона эта стоит углу, пылится, мешается и вообще всех сильно бесит. Вот только всё равно, из пожара выносят именно этот святой образ, жертвуя и деньгами, и документами.
Также и с Надей. Были в нашей роте и капитан, и полевая кухня и арсенал. Но всё равно, во время каждой атаки мы упорнее всего защищали именно лазарет. И я клянусь, чем ближе враги подбирались к огромному шатру с красным крестом на боку, неизменно пахнущему антисептиком и кровью, тем мы яростнее дрались, и тем ярче светился благородный гнев в наших глазах. Так мы платили за ту любовь, что эта милая и бескорыстная девочка дарила нам. Мало того, эта плата, что тогда, что сейчас, нам всем казалась недостаточной. Просто потому что одно - единственное ласковое прикосновение женской ладони стоит сотни вражеских трупов, две тысячи пройденных километров в полной выкладке, четыре безнадёжные обороны и три отчаянные атаки. А может быть и больше…
«Надя» (Избранное) Автор: Дмитрий Матвейчук ________________________________________________________________________________________________________________________________________________________
(*) из старого стихотворения, которая «танкисту-внуку достала папирос» - Ссылка на стихотворение поэтессы Веры Ибнер (1890 - 1972) "Трамвай идёт на фронт". Ниже приводится отрывок из данного стихотворения:
Трамвай идёт к заставе, Трамвай идёт на фронт. Фанера вместо стекол, Но это ничего, И граждане потоком Вливаются в него. Немолодой рабочий – Он едет на завод, Который дни и ночи Оружие куёт. Старушку убаюкал Ритмичный шум колёс: Она танкисту - внуку Достала папирос.
И Алиса вошла в толпу гостей, с недоумением спрашивая себя, что же будет дальше.
- Какая... какая прекрасная сегодня погода, не правда ли? - робко произнёс кто-то. Она подняла глаза и увидела, что рядом идёт Белый Кролик и беспокойно на неё поглядывает. - Да, погода чудесная, - согласилась Алиса. - А где же Герцогиня? - Ш-ш-ш, - зашипел Кролик, тревожно оглядываясь. Он поднялся на цыпочки и шепнул ей прямо в ухо: - Её приговорили к казни. - За что? - спросила Алиса. - Ты, кажется, сказала: «Как жаль»? - спросил Кролик. - И не думала, - отвечала Алиса. - Совсем мне её не жаль! Я сказала: «За что?». - Она надавала Королеве пощёчин, - проговорил Кролик. Алиса радостно фыркнула. - Тише! - испугался Кролик. - Вдруг Королева услышит! Понимаешь, Герцогиня опоздала, а Королева говорит... - Все по местам! - закричала Королева громовым голосом.
И все побежали, натыкаясь друг на друга, падая и вскакивая. Однако через минуту все уже стояли на своих местах. Игра началась.
Алиса подумала, что в жизни не видала такой странной площадки для игры в крокет: сплошные рытвины и борозды. Шарами служили ежи, молотками - фламинго, а воротцами - солдаты. Они делали мостик - да так и стояли, пока шла игра.
Поначалу Алиса никак не могла справиться со своим фламинго: только сунет его вниз головой под мышку, отведёт ему ноги назад, нацелится и соберётся ударить им по ежу, как он изогнёт шею и поглядит ей прямо в глаза, да так удивлённо, что она начинает смеяться; а когда ей удастся снова опустить его вниз головой, глядь! - ежа уже нет, он развернулся и тихонько трусит себе прочь. К тому же все ежи у неё попадали в рытвины, а солдаты - воротца разгибались и уходили на другой конец площадки. Словом, Алиса скоро решила, что это очень трудная игра.
Игроки били все сразу, не дожидаясь своей очереди, и все время ссорились и дрались из-за ежей; в скором времени Королева пришла в бешенство, топала ногами и то и дело кричала:
- Отрубить ей голову! Голову ему долой!
Алиса забеспокоилась; правда, у нее с Королевой пока еще не было ни из-за чего спора, но он мог возникнуть в любую минуту.
- Что со мной тогда будет? - думала Алиса. - Здесь так любят рубить головы. Странно, что кто-то ещё вообще уцелел!
Она огляделась и принялась думать о том, как бы незаметно улизнуть, как вдруг над головой у неё появилось что-то непонятное. Сначала Алиса никак не могла понять, что же это такое, но через минуту сообразила, что в воздухе одиноко парит улыбка.
- Это Чеширский Кот, - сказала она про себя. - Вот хорошо! Будет с кем поговорить, по крайней мере! - Ну как дела? - спросил Кот, как только рот его обозначился в воздухе.
Алиса подождала, пока не появятся глаза, и кивнула.
- Отвечать сейчас всё равно бесполезно, - подумала она. - Подожду, пока появятся уши - или хотя бы одно!
Через минуту показалась уже вся голова; Алиса поставила фламинго на землю и начала свой рассказ, радуясь, что у неё есть собеседник. Кот, очевидно, решил, что головы вполне достаточно, и дальше возникать не стал.
- По-моему, они играют совсем не так, - говорила Алиса. - Справедливости никакой, и все так кричат, что собственного голоса не слышно. Правил нет, а если есть, то никто их не соблюдает. Вы себе не представляете, как трудно играть, когда всё живое. Например, воротца, через которые мне надо сейчас проходить, пошли гулять на ту сторону площадки! Я бы отогнала сейчас ежа Королевы - да только он убежал, едва завидел моего! - А как тебе нравится Королева? - спросил Кот тихо. - Совсем не нравится, - отвечала Алиса. - Она так...
В эту минуту она заметила, что Королева стоит у неё за спиной и подслушивает.
- ...так хорошо играет, - быстро сказала Алиса, - что хоть сразу сдавайся.
Королева улыбнулась и отошла.
Глава VIII. Королевский крокет. Алиса в стране чудес. Сказка Льюиса Кэрролла (Отрывок)
2. Неужели уйдёшь ты, хоть другом своим Ты мог бы Христа приобресть? Он был бы Хранителем верным твоим, Оценишь ли ты эту честь? 3. Иисус из любви свою жизнь положил, Чтоб грешников освободить, И чудный источник спасенья открыл, Где можно грехи все омыть. 4. О друг, в этой жизни Христа не отринь, Покой даст тебе только Он. Внемли же спасенью, сомненья откинь, Покайся - и будешь спасён.
Неужели уйдёшь ты не приняв Христа (Песнопение) ХРИСТИАНЕ ВЕРЫ ЕВАНГЕЛЬСКОЙ
Для князя Андрея прошло семь дней с того времени, как он очнулся на перевязочном пункте Бородинского поля. Всё это время он находился почти в постоянном беспамятстве.
Горячечное состояние и воспаление кишок, которые были повреждены, по мнению доктора, ехавшего с раненым, должны были унести его. Но на седьмой день он с удовольствием съел ломоть хлеба с чаем, и доктор заметил, что общий жар уменьшился. Князь Андрей поутру пришёл в сознание. Первую ночь после выезда из Москвы было довольно тепло, и князь Андрей был оставлен для ночлега в коляске; но в Мытищах раненый сам потребовал, чтобы его вынесли и чтобы ему дали чаю.
Боль, причинённая ему переноской в избу, заставила князя Андрея громко стонать и потерять опять сознание. Когда его уложили на походной кровати, он долго лежал с закрытыми глазами без движения. Потом он открыл их и тихо прошептал: «Что же чаю?» Памятливость эта к мелким подробностям жизни поразила доктора. Он пощупал пульс и, к удивлению и неудовольствию своему, заметил, что пульс был лучше. К неудовольствию своему это заметил доктор потому, что он по опыту своему был убеждён, что жить князь Андрей не может и что ежели он не умрёт теперь, то он только с большими страданиями умрёт несколько времени после.
С князем Андреем везли присоединившегося к ним в Москве майора его полка Тимохина с красным носиком, раненного в ногу в том же Бородинском сражении. При них ехал доктор, камердинер князя, его кучер и два денщика.
Князю Андрею дали чаю. Он жадно пил, лихорадочными глазами глядя вперёд себя на дверь, как бы стараясь что-то понять и припомнить.
— Не хочу больше. Тимохин тут? — спросил он. Тимохин подполз к нему по лавке. — Я здесь, ваше сиятельство. — Как рана? — Моя-то-с? Ничего. Вот вы-то? — Князь Андрей опять задумался, как будто припоминая что-то. — Нельзя ли достать книгу? — сказал он. — Какую книгу? — Евангелие! У меня нет.
Доктор обещался достать и стал расспрашивать князя о том, что он чувствует. Князь Андрей неохотно, но разумно отвечал на все вопросы доктора и потом сказал, что ему надо бы подложить валик, а то неловко и очень больно. Доктор и камердинер подняли шинель, которою он был накрыт, и, морщась от тяжкого запаха гнилого мяса, распространявшегося от раны, стали рассматривать это страшное место. Доктор чем-то очень остался недоволен, что-то иначе переделал, перевернул раненого так, что тот опять застонал и от боли во время поворачивания опять потерял сознание и стал бредить. Он всё говорил о том, чтобы ему достали поскорее эту книгу и подложили бы её туда.
— И что это вам стоит! — говорил он. — У меня её нет, — достаньте, пожалуйста, подложите на минуточку, — говорил он жалким голосом.
Доктор вышел в сени, чтобы умыть руки.
— Ах, бессовестные, право, — говорил доктор камердинеру, лившему ему воду на руки. — Только на минуту недосмотрел. Ведь вы его прямо на рану положили. Ведь это такая боль, что я удивляюсь, как он терпит. — Мы, кажется, подложили, Господи Иисусе Христе, — говорил камердинер.
В первый раз князь Андрей понял, где он был и что с ним было, и вспомнил то, что он был ранен и как в ту минуту, когда коляска остановилась в Мытищах, он попросился в избу.
Спутавшись опять от боли, он опомнился другой раз в избе, когда пил чай, и тут опять, повторив в своём воспоминании всё, что с ним было, он живее всего представил себе ту минуту на перевязочном пункте, когда при виде страданий не любимого им человека, ему пришли эти новые, сулившие ему счастие мысли. И мысли эти, хотя и неясно и неопределенно, теперь опять овладели его душой.
Он вспомнил, что у него было теперь новое счастье и что это счастье имело что-то такое общее с Евангелием. Потому-то он попросил Евангелие. Но дурное положение, которое дали его ране, новое переворачиванье опять смешали его мысли, и он в третий раз очнулся к жизни уже в совершенной тишине ночи. Все спали вокруг него.
Сверчок кричал через сени, на улице кто-то кричал и пел, тараканы шелестели по столу и образам, и осенняя толстая муха билась у него по изголовью и около сальной свечи, нагоревшей большим грибом и стоявшей подле него.
из романа Л. Н. Толстой. Война и мир. Том третий. Часть третья. Глава. XXXII (Отрывок)
Лупо — и узко- Глазые, Косо — и тупо- Рылые Бесы летят проказливо - Стоперепончатокрылые - Марианна Соломко
Птичка вспорхнула с испугом из-под ног вылетая вперёд, Летая неправильным кругом, догнать меня, будто зовёт.
Лежат её детки глупышки, притихли, не пикнут в траве, Комочки застыли, голышки, две бусинки на голове.
А птичка кричит, удаляясь, испугалась за деток своих. Я мудрости, шла, удивляясь, и любви такой пташечной их!
Пташкина любовь Автор: Мария Грузденкова
Я пошла сегодня в магазин и медленно шёл снег. Он летел на меня и как бы ввинчивался в моё лицо. И я подумала – странно. Ведь ничего не бывает с открытыми глазами. Я открываю их, чтобы увидеть себя. А сейчас только я, и всё. Никаких теней. Это сон. Я знаю, в такие моменты человек начинает понимать, что всё на самом деле другое, что нет ничего за стенами.
А потом я помню, что такое темнота. Тогда я открывала глаза и видела то же самое – белое поле. Если закрыть их, может показаться, что ничего нет. Но я знаю, что это просто. И я не сплю. И есть те, кто видел этот мир. И, если я завтра смогу вернуться в деревню и сказать… Я не знаю. Она должна знать. Я больше не могу говорить с ней, а у неё нет языка. Я должен сам. Я только не знаю, как. На самом деле я знаю, как, просто я раньше никогда этого не пробовал. Я хочу поделиться. Я хочу рассказать тебе…
Ты слушаешь? Какая разница? Разве это имеет значение? Правда, что я видел этот мир.
Интересно, будет ли завтра день? Ты молчишь. Что будет завтра, если сегодня ночью уже наступила? Или я никогда этого не узнаю?
Мне кажется, ты смеёшься надо мной. Ты говоришь так, как будто это слишком просто. Но ведь ты – именно это ты. Ты – волк. Ты – это я. Ты не должен был родиться человеком. И я не должен был стать твоим отцом. Но я стал им. И то, что я вижу сейчас, вижу потому, что вижу это я. Ведь я вижу то, что вижу. Ты смеёшься? Я ведь тебя понимаю. Вот только ты не хочешь признать, что этого не можешь понять. О чём ты думаешь? Скажи мне. Ты не хочешь признать, что я могу понять, о чём ты думаешь? Скажи мне.
Я вижу. Я знаю. Я могу понять даже то, о чём ты думаешь. Или ты не можешь? Это зависит от того, о чём ты думаешь. Я ведь волк, а ты человек. Но если я волк, ты человек. Как ты можешь это понять? Да я и не могу. Я просто вижу это. Только это. И больше ничего. И в этом нет ничего странного. Это ведь и есть моё настоящее имя. Твоё имя? Что это? Сначала это было просто слово. А сейчас это существительное. Какое существительное? Имя. Ты ведь назвал меня «Волк»? «Волк». Но почему? И как тебя зовут? Я теперь это знаю. Не называй меня больше так, хорошо? Почему? Как волка. А ты что думал? Меня называют так, как я есть.
А что я думал? Что я думал. Ты сам хотел, чтобы я тебя называл этим словом. Но я же человек. Кто я? Как это? «Волк» — это не имя. А что это? Ты не понял? Хорошо, может быть, я этого не понял. Как я это могу понять? Это можно понять только словами. Не понимаю. Как это? «« Волк» — это не имя, а образ. Этот образ живёт своей жизнью. Это как ты. Разве ты можешь это понять?
Нам говорили: «Нужна высота!» И «Не жалеть патроны!» Вон покатилась вторая звезда — Вам на погоны.
Песня о звёздах (Избранное) Поэт: Владимир Высоцкий
ОСИПЕНКО (ДУДНИК, ГОВЯЗ) ПОЛИНА ДЕНИСОВНА
Родилась 8.10.07 г. в селе Новоспасовка Запорожской области, в семье крестьянина. Украинка. Была девятым ребёнком в семье. Окончила 2 класса церковно - приходской школы. В 1926 г. Полина Дудник вышла замуж за своего односельчанина военного лётчика Степана Говяза, который сыграл важную роль в её дальнейшей судьбе. В 1929 г. Полина Говяз окончила шестимесячные курсы птицеводов в Киеве по специальности «инструктор по организации птицеводческих ферм». Работала заведующей птицефермой в колхозе им. Котовского
В апреле 1931 г. она уехала из Новоспасовки к своему мужу в Качу, где тот служил.
Её первая попытка поступить в 1-ю военную школу летчиков им. тов. Мясникова не увенчалась успехом, и она устроилась работать официанткой в столовую, чтобы быть поближе к аэродрому. Полеты происходили на нескольких площадках, куда к полудню на самолёте У-2 привозили стартовый завтрак. В этих полётах муж разрешал ей подержаться за управление. Так она научилась летать. Вскоре во время визита наркома обороны она упросила его зачислить её в авиашколу.
В РККА с 1931 г. Член ВКП(б) с 1932 г. В 1933 г. окончила 1-ю военную школу летчиков им. тов. Мясникова в Каче. Служила лётчиком, а затем командиром звена в авиачастях Харьковского, Житомирского и Киевского гарнизонов.
Вспоминает генерал - майор авиации Кондрат: «Не так давно в нашем военном городке появилась лётчица. Всеобщее обозрение состоялось в столовой. Все неприкрыто поглядывали на фею в гимнастерке, галифе и сапогах, один я сразу и запросто подошёл.
- Здравствуй! - обрадовалась она. - А я смотрю: хоть бы знакомое лицо. Знаешь, пока ребята привыкнут, чувствуешь себя белой вороной.
За то время, что прошло после Качинской авиашколы, где мы вместе учились, Полина стала иной. Вид теперь боевой, уверенный, этакая девушка - гусар. Даже подстрижена под мальчишку.
(*) Комната «1103» - Культурная отсылка на произведение Стивена Кинга «1408»
И пока на земле существуют мосты — Будут те, кто их жгут… И пока корабли покидают порты — Будут те, кто их ждут. И пока разливается в небе закат — Будет новый рассвет, И всегда будет тот, кто тебе очень рад, И такие, кто нет… И пока существуют причины для слёз — Будут те, кто их льют. Кто-то, грохот услышав, пугается гроз, Кто-то — слышит салют… И пока существует понятие сна — Кто-то будет не спать. Расстоянья и мили проходят сполна, Чтоб вернуться опять. И всегда будут путаться нити в узлы, А слова — в кавардак: Хочешь что-то сказать — но сомнения злы, И причина — пустяк, И не каждый вопрос будет высказан вслух, И в ответ — ничего. Иногда для любви не хватает и двух, Иногда — одного… На большой глубине мы хотим высоты, В бездорожье — пути. И пока на земле существуют мосты, Мне к тебе не дойти… Мне к тебе не доплыть. не всколышет волна Океанскую гладь. Но пусть даже закончатся все времена — Я тебя буду ждать…
Стихотворение из цикла «Надежды» Автор: Саша Отрадная
Изгиб.
Рассказ написан по мотивам одноименного короткометражного фильма 2016 года, режиссёра: Тима Игана.
Всё в жизни - круговорот. Рождение и смерть — в нём встречаются вместе. И ты родился, и ты умрёшь. Круг жизни закончен, но он начнётся снова.
Ты видишь, как листья на деревьях рождаются. И как они умирают в осеннем ветре. Ты видишь, как звёзды рождаются на небе. И как они гаснут, уходя в бесконечность.
Но круг жизни не заканчивается здесь и сейчас. Он продолжается дальше. Ты можешь родиться вновь, и жизнь начнётся заново. И ты будешь жить снова, и снова умирать. Круговорот жизни — вечен и бесконечен. Он продолжается всегда, не зная конца. И ты можешь быть частью этого механизма. И жить, и умирать, и рождаться вновь и вновь, бесконечное количество раз.
Часто заморгав, она открыла глаза и увидела небо, тяжёлой громадиной нависающее над ней. Нехорошее предчувствие тут же возникло глубоко внутри, распространяясь по всему телу.
«Кто я? — сразу возникла испуганная мысль. — Где я?»
Переведя взгляд, девушка с ужасом поняла, что лежит спиной на изгибе бетонной стены, а под ногами лишь чернота далёкого океана, чьи волны раз за разом с первобытной яростью ударялись о некое сооружение. Ветер трепал её длинные светлые волосы, а одежда прилипла к телу от пота.
«Ничего не понимаю. Где я? Где?»
Решив занять более удобное положение, девушка попыталась перевернуться на живот, но это действие чуть не стоило ей жизни. Она только чудом смогла удержаться на изгибе, не рухнув в океан с огромной высоты. Поэтому пришлось вновь улечься на спину, чувствуя, как бешено колотится в груди сердце.
Она попробовала припомнить, что было раньше, и каким образом здесь очутилась, но всё оказывалось тщетно. Воспоминания подводили, теряясь в густом липком тумане. Казалось, до пробуждения нет абсолютно ничего, в том числе и собственного имени.
«Может быть, это чей-то дурацкий эксперимент? За мной наблюдают со стороны, как я стану выходить из этой непонятной ситуации. Но не лучше ли просто лежать в покое, дожидаясь…»
Подняв дрожащую руку, она осмотрела ладонь, всю окровавленную, со стёртой плотью. И для облегчения боли, девушка принялась дуть на раны, перед этим утерев кровь об одежду, с осторожностью, чтобы не потревожить тело. Затем она приложила ладони к бетону, держа их какое-то время, дабы те прилипли к поверхности, и хоть как-то служили бы неким якорем.
«Интересно, когда я так успела содрать руки? Абсолютно ничего не помню».
Она, напрягшись, слегка смогла подтянуться немного вверх, всего на несколько сантиметров, вновь сдирая плоть с пальцев и ладоней, оставляя влажный бурый след на бетоне. Но это того стоило, наверное. Ведь край пропасти, хоть на чуть-чуть, но отдалился. Лишь малая отсрочка неизбежного, но всё же…
«Я не хочу падать вниз, в бездну! Я желаю…»
Она попробовала мысленно сформулировать, чего именно желает, но не смогла. Ведь её прошлого не существовало. Лишь настоящее и будущее, которое известно заранее. Мир теперь вертелся вокруг этого проклятого изгиба. Стена стала центром вселенной.
Девушка попыталась помочь себе ногами, но почувствовала, что с левой ступней что-то не так. Она просто её не ощущала. Возможно всему виной неудобное положение, так что нога просто затекла за долгое время неподвижности. По крайней мере, хотелось верить в это.
«Или у меня нет ноги? И так будет после с каждой конечностью. С другой стороны, а была ли у меня вообще ступня?»
Переждав с минуту, она облегчённо выдохнула.
«Нет. Всё нормально с ней, слава богу».
Часто дыша, она вновь уперлась ладонями о бетон, не обратив внимания на жжение, и работая сразу обеими ногами, вновь одержала маленькую победу, поднявшись вверх ещё на несколько сантиметров. И тут случайным образом повернув голову, она только сейчас вокруг себя заметила множество других следов, которые были буквально повсюду.
Они явно принадлежали людям, которые находились в этом странном месте до неё. И об участи этих несчастных не приходилось гадать. У всех них путь был только один…
Взгляд вновь скользнул к бушующему океану с исполинскими волнами. На секунду ей показалось, что она видит в воде лица людей, мужчин и женщин. Все они кричали, широко раззявив чёрные рты, пытаясь что-то ей сказать. Некую важную тайну. Мертвецы. Духи. Они когда-то жили, но стали частью бушующей стихии. И возможно так будет с каждым, кто оказывался на изгибе, в итоге падая в бездну.
— Я не понимаю вас, — прохрипела она дрожащим голосом, чувствуя, как в горле дерёт от сухости, а губы потрескались, запекаясь кровью.
Ветер подул сильнее, вновь и вновь швыряя волны о каменное сооружение, что стояло посредине пустоты, бесконечного океана, который растянулся до самого горизонта, куда бы ни падал взгляд.
«Нужно попытаться перевернуться на живот и добраться до верха».
И мгновенно она задалась вопросом, а есть ли здесь этот самый верх? Возможно изгиб бесконечен. Он поднимается до самых небес и дальше, теряясь среди звёзд, в черноте космического пространства.
Задыхаясь от усилий, девушка осторожным движением сорвала с шеи цепочку, обматывая вокруг напрочь израненной ладони, пытаясь ту по максимуму использовать в нынешней катастрофической ситуации. И чудо! Ей удалось упереться, подтягивая тело выше и выше.
Надежда с новой силой вспыхнула в груди, заставляя сердце биться ещё сильнее, хотя казалось это уже невозможно. Если передвигаться таким образом, то край сможет отдалиться, а поверхность приблизиться. И ещё можно тогда немножко пожить.
Постанывая и шипя от невыносимой боли в руках и мышцах, задыхаясь, она напряглась для новой победы, как вдруг тяжёлые небеса разродились холодным дождём, чьи капли с силой ударялись о бетонную поверхность, делая её скользкой. Девушка в ярости закричала, сильно, безумно, желая, чтобы небеса её услышали. Но те по-прежнему оставались равнодушными к человеческим мольбам.
Как только мышцы рук и ног слегка расслабились, тело заскользило к краю изгиба, обнуляя все ранние попытки маленьких побед. Кроссовки повисли над пропастью, но каким-то чудом девушка смогла уцепиться пальцами за микроскопические выступы, останавливая падение у самого края.
Дождь по-прежнему с силой лил, попадая в глаза и рот. Она отвернулась, чтобы избежать холодной воды, и тут заметила надпись, которая была выведена кровью. Она почти исчезла из-за дождя, но всё - таки можно было ещё прочитать послание неизвестного.
Девушка сильно запаниковала, но все-таки прочитала на стене, медленно складывая буквы в слова потрескавшимися губами, тяжело шевеля языком: «Только тот, кто осмелится прыгнуть, сможет выбраться».
Её палец стал водить неспешно по буквам, делая их ярче, отчётливее от собственной вытекающей крови. Она, будто незрячая, изучала подушечками пальцев, пытаясь проникнуть в смысл этих нескольких слов.
Ей трудно оказалось поверить своим глазам, но, тем не менее, она поняла, что это единственный шанс для теоретического спасения. Тогда она просто сомкнула веки, и…
…Резко открыла их, уставившись в потолок, осознавая, что это был всего лишь странный кошмар. Она лежит в своей кровати, а за окном светит яркое утреннее солнце, приятно лаская кожу теплом.
Девушка вздохнула с облегчением и протянула руку к столику за стаканом воды. Она поняла, что все это было только сном. Но очень реалистичным до жути. Ни с чем подобным ей раньше встречаться не доводилось.
Но Она подсознательно чувствует, что послание на стене, выведенное кровью, было для неё каким-то знаком. Может быть, это был сигнал о том, что нужно осмелиться и броситься в неизвестность, чтобы выбраться из своих проблем и страхов.
Девушка решила, что именно сегодня она начнёт делать шаги к своей мечте, не боясь падений и неудач. Ведь только тот, кто осмелится прыгнуть, сможет выбраться на новый уровень жизни.
Она собралась уже принять сидячее положение, как вдруг её глаза широко распахнулись от страха. До ушей донесся шум волн, запах океанской свежести. Подняв трясущиеся руки, она увидела собственные окровавленные ладони. Откуда-то из её недр родился дикий, безумный вопль, который слился с яростью стихии где-то внизу, а тело заскользило с изгиба…
Часто заморгав, она открыла глаза и увидела небо, что тяжёлой громадиной нависало над ней…
Когда в аду я окажусь, Предстать пред Ним я напрошусь.
Меня проводят в тёмный зал, Где нет конца и нет начал. Увижу я огромный трон, Глупцов костями окружён.
А он сидит там, наверху, Готов прихлопнуть, как блоху. Из страхов, боли соткан он В нём каждый видит страшный сон.
Пытаюсь ужас обуздать, Ведь тут не станут долго ждать. Я отослать прошу слугу, Ушей без лишних я скажу:
"Ты грозен, тёмный властелин, Но в этом мире ты один. Пройдут века, споткнётся конь, Столкнут тебя же в твой огонь. Давай лишь меж тобой и мной - О жизни не грущу земной. И много там я повидал, И много правды я познал. Там, где есть тьма, найдётся свет, Позволь же дать тебе обет.
Я буду тем, кем хочешь ты, Актёром стану темноты. Служить я буду - не предам, Так что ты скажешь? По рукам?"
Оскал зубов. Вопрос. "Зачем"? И без тебя много проблем.
Лишь улыбнусь ему в ответ. Он знает, что не скажет "Нет".
Он видит всё, и всё поймёт, Себя в глазах моих найдёт. Другим я стану в этот день. Теперь я лишь Владыки тень. Но не жалею ни о чём. Мы покоряем мир вдвоём. Тот мир, где я когда-то жил, Тот мир, что был когда-то мил, Тот мир, где есть лишь горсть добра, Мы покорим, мы - лики зла.
(*) Каросса Дингра - Даниил Андреев в своей книге "Роза Мира" назвал "каросса Дингра", ваятельницу и строительницу тела народного, он же, в этой же книге назвал "Велга России" - вдохновительницу смут и кровопролитий, умножительницу страданий. Ваятельница плоти народной, она же - её разрушительница (мать, пожирающая своих детей). Это - архетип Лилит. __________________________________________________________________________________________________________________________________________________________
Я долго искала следы всевозможных галактик На чёрной, прозрачной материи южного неба. Ведь есть же, наверное, где-то такой же романтик, Считающий звёзды, как крошки небесного хлеба ...
И холод её пронизал нас стальными лучами... Возможно ль укрыться в прозрачной небесной пустыне ? С тоскою глядят, у кого два крыла за плечами, На чёрное небо, пустое, чужое отныне.
Чёрное небо Автор: Юлия Волкова-Арсентьева
Время шло к ночи. Дьячок Савелий Гыкин лежал у себя в церковной сторожке на громадной постели и не спал, хотя всегда имел обыкновение засыпать в одно время с курами. Из одного края засаленного, сшитого из разноцветных ситцевых лоскутьев одеяла глядели его рыжие, жёсткие волосы, из-под другого торчали большие, давно не мытые ноги. Он слушал... Его сторожка врезывалась в ограду, и единственное окно ее выходило в поле. А в поле была сущая война. Трудно было понять, кто кого сживал со света и ради чьей погибели заварилась в природе каша, но, судя по неумолкаемому, зловещему гулу, кому-то приходилось очень круто.
Какая-то победительная сила гонялась за кем-то по полю, бушевала в лесу и на церковной крыше, злобно стучала кулаками по окну, метала и рвала, а что-то побеждённое выло и плакало... Жалобный плач слышался то за окном, то над крышей, то в печке. В нём звучал не призыв на помощь, а тоска, сознание, что уже поздно, нет спасения. Снежные сугробы подернулись тонкой льдяной корой; на них и на деревьях дрожали слёзы, по дорогам и тропинкам разливалась тёмная жижица из грязи и таявшего снега. Одним словом, на земле была оттепель, но небо, сквозь тёмную ночь, не видело этого и что есть силы сыпало на таявшую землю хлопья нового снега. А ветер гулял, как пьяный... Он не давал этому снегу ложиться на землю и кружил его в потёмках как хотел.
Гыкин прислушивался к этой музыке и хмурился. Дело в том, что он знал, или, по крайней мере, догадывался, к чему клонилась вся эта возня за окном и чьих рук было это дело.
— Я зна-аю! — бормотал он, грозя кому-то под одеялом пальцем. — Я всё знаю!
У окна, на табурете сидела дьячиха Раиса Ниловна. Жестяная лампочка, стоявшая на другом табурете, словно робея и не веря в свои силы, лила жиденький, мелькающий свет на её широкие плечи, красивые, аппетитные рельефы тела, на толстую косу, которая касалась земли. Дьячиха шила из грубого рядна мешки. Руки её быстро двигались, всё же тело, выражение глаз, брови, жирные губы, белая шея замерли, погружённые в однообразную, механическую работу и, казалось, спали. Изредка только она поднимала голову, чтобы дать отдохнуть своей утомившейся шее, взглядывала мельком на окно, за которым бушевала метель, и опять сгибалась над рядном. Ни желаний, ни грусти, ни радости — ничего не выражало её красивое лицо с вздёрнутым носом и ямками на щеках. Так ничего не выражает красивый фонтан, когда он не бьёт. Но вот она кончила один мешок, бросила его в сторону и, сладко потянувшись, остановила свой тусклый, неподвижный взгляд на окне... На стеклах плавали слёзы и белели недолговечные снежинки. Снежинка упадет на стекло, взглянет на дьячиху и растает...
— Поди ложись! — проворчал дьячок.
Дьячиха молчала. Но вдруг ресницы её шевельнулись и в глазах блеснуло внимание. Савелий, всё время наблюдавший из -под одеяла выражение её лица, высунул голову и спросил:
— Что? — Ничего... Кажись, кто - то едет... — тихо ответила дьячиха.
Дьячок сбросил с себя руками и ногами одеяло, стал в постели на колени и тупо поглядел на жену. Робкий свет лампочки осветил его волосатое, рябое лицо и скользнул по всклоченной, жесткой голове.
— Слышишь? — спросила жена.
Сквозь однообразный вой метели расслышал он едва уловимый слухом, тонкий, звенящий стон, похожий на зуденье комара, когда он хочет сесть на щёку и сердится, что ему мешают.
— Это почта... — проворчал Савелий, садясь на пятки.
В трёх верстах от церкви лежал почтовый тракт. Во время ветра, когда дуло с большой дороги на церковь, обитателям сторожки слышались звонки.
— Господи, приходит же охота ездить в такую погоду! — вздохнула дьячиха. — Дело казённое. Хочешь — не хочешь, поезжай...
Стон подержался в воздухе и замер.
— Проехала! — сказал Савелий, ложась.
Но не успел он укрыться одеялом, как до его слуха донёсся явственный звук колокольчика. Дьячок тревожно взглянул на жену, спрыгнул с постели и, переваливаясь с боку на бок, заходил вдоль печки. Колокольчик прозвучал немного и опять замер, словно оборвался.
— Не слыхать... — пробормотал дьячок, останавливаясь и щуря на жену глаза.
Но в это самое время ветер стукнул по окну и донёс тонкий, звенящий стон... Савелий побледнел, крякнул и опять зашлёпал по полу босыми ногами.
— Почту кружит! — прохрипел он, злобно косясь на жену. — Слышишь ты? Почту кружит!.. Я... я знаю! Нешто я не... не понимаю! — забормотал он. — Я всё знаю, чтоб ты пропала! — Что ты знаешь? — тихо спросила дьячиха, не отрывая глаз от окна. — А то знаю, что всё это твои дела, чертиха! Твои дела, чтоб ты пропала! И метель эта, и почту кружит... всё это ты наделала! Ты! — Бесишься, глупый... — покойно заметила дьячиха. — Я за тобой давно уж это замечаю! Как поженился, в первый же день приметил, что в тебе сучья кровь! — Тьфу! — удивилась Раиса, пожимая плечами и крестясь. — Да ты перекрестись, дурень! — Ведьма и есть ведьма, — продолжал Савелий глухим, плачущим голосом, торопливо сморкаясь в подол рубахи. — Хоть ты и жена мне, хоть и духовного звания, но я о тебе и на духу так скажу, какая ты есть... Да как же? Заступи, господи, и помилуй! В прошлом годе под пророка Даниила и трёх отроков была метель и — что же? мастер греться заехал. Потом на Алексея, божьего человека, реку взломало, и урядника принесло... Всю ночь тут с тобой, проклятый, калякал, а как наутро вышел, да как взглянул я на него, так у него под глазами круги и все щёки втянуло! А? В Спасовку два раза гроза была, и в оба разы охотник ночевать приходил. Я всё видел, чтоб ему пропасть! Всё! О, красней рака стала! Ага! — Ничего ты не видел... — Ну да! А этой зимой перед Рождеством на десять мучеников в Крите, когда метель день и ночь стояла... помнишь? — писарь предводителя сбился с дороги и сюда, собака, попал... И на что польстилась! Тьфу, на писаря! Стоило из - за него божью погоду мутить! Чертяка, сморкун, из земли не видно, вся морда в угрях и шея кривая... Добро бы, красивый был, а то — тьфу! — сатана! Дьячок перевёл дух, утер губы и прислушался. Колокольчика не было слышно, но рванул над крышей ветер и в потёмках за окном опять зазвякало.
— И теперь тоже! — продолжал Савелий. — Недаром это почту кружит! Наплюй мне в глаза, ежели почта не тебя ищет! О, бес знает свое дело, хороший помощник! Покружит, покружит и сюда доведёт. Зна-аю! Ви-ижу! Не скроешь, бесова балаболка, похоть идольская! Как метель началась, я сразу понял твои мысли. — Вот дурень! — усмехнулась дьячиха. — Что ж, по твоему, по дурацкому уму, я ненастье делаю? — Гм... Усмехайся! Ты или не ты, а только я замечаю: как в тебе кровь начинает играть, так и непогода, а как только непогода, так и несёт сюда какого ни на есть безумца. Каждый раз так приходится! Стало быть, ты!
А давай - ка мы с тобой пойдём туда, А оттуда мы с тобой пойдём сюда, А отсюда мы опять туда пойдём!
Так с тобой мы будем, милый мой, ходить - Нам же надо как - то время проводить ! Почему бы просто так не походить ?!
У-у! У-е! Я скучаю по ходьбе!
Лала-лалала-ла-лала! Ходить пешком пришла пора! И я пришла к тебе ходить! Ходить с тобою до утра! Давай пойдём с тобой туда, Оттуда мы пойдём сюда, Отсюда мы пойдём туда И из оттуда вот сюда. Давай пойдём сюда, давай пойдём туда, Давай пойдём вдвоём! Давай пойдём сюда, давай пойдём туда, Пойдём с тобой вдвоём!
А ты меня, возможно, спросишь: "Вай! Мы не сядем на автобус и трамвай? Почему ходить ногами мы должны?!" Ничего тебе в ответ я не скажу Я вот с малых лет пешком хожу! Если я хожу, то все ходить должны!
У-у! У-е! Ты мастер спорта по ходьбе!
гр. Мурзилки International - О пользе ходьбы
Мы ходили ещё целый час, а затем направились назад к его дому. Один раз я отстал, и он был вынужден меня ждать. Он проверил мои пальцы: держу ли я их подогнутыми? Я этого не делал. Он сказал мне повелительно, что всегда, когда я гуляю с ним, я должен соблюдать и копировать его манеры или же не приходить вовсе.
— Я не могу ждать тебя, как будто ты ребёнок, — сказал он укоряющим тоном.
Это заявление бросило меня в глубины раздражения и замешательства. Как это может быть возможным, что такой старый человек может ходить намного лучше, чем я? Я считал себя сильным и атлетом, и, однако же, он действительно должен был ждать, чтобы я догонял его.
Я подогнул мои пальцы и, как это ни странно, я был способен выдерживать его ужасающий шаг без всяких усилий. Фактически временами я чувствовал, что мои руки тащат меня вперёд.
Я чувствовал подъём. Я ощущал себя счастливо, оттого что иду беззаботно со странным старым индейцем. Я начал разговаривать и несколько раз спросил его, не покажет ли он мне растение пейота (*) . Он взглянул на меня и не сказал ни слова.
— Ты меня когда-нибудь будешь учить о пейоте? — спросил я.
Он не ответил, а также, как он делал и раньше, просто посмотрел на меня, как будто я был безумец.
Я уже поднимал эту тему в случайных разговорах с ним несколько раз и раньше, и каждый раз он делал гримасу и качал головой. Это не было утвердительным или отрицательным жестом, скорее, это был жест отчаяния и неверия.
Он резко поднялся. Мы сидели на земле перед его домом. Почти незаметный кивок его головы был приглашением следовать за ним.
Мы пошли в пустынный чапараль (**) в южном направлении. Пока мы шли, он неоднократно упоминал о том, что я должен осознавать бесполезность моей важности самого себя и моей личной истории.
из книги Карлоса Кастанеды - «Путешествие в Икстлан» __________________________________________________________________________________________________________________________________________________________
(*) не покажет ли он мне растение пейота - Пейот. Лофофора Уильямса (Lophophora williamsii (Lem. ex Salm-Dyck) J.M.Coult.) — североамериканский кактус рода Лофофора. Ранее известна также как Lophophora fricii. Небольшое растение диаметром до 8 см уплощённой шаровидной формы со сглаженными рёбрами и без колючек. Часто даёт множественные детки от общего корня. Цветки мелкие, розовые, цветут в течение всего влажного периода. Плоды — мелкие удлинённые красные ягоды — появляются из шерстистого темени растения в течение всего лета. Лофофора Уильямса распространена в северо - восточной Мексике и в южных, приграничных с Мексикой, районах штата Техас.
(**) Мы пошли в пустынный чапараль - Чапараль (от исп. chaparro — «заросли кустарникового дуба») — тип субтропической жёстколистной кустарниковой растительности. Распространён в узкой полосе Тихоокеанского побережья Калифорнии и на севере Мексиканского нагорья, на высоте 600–2400 метров.
Моя девчонка из города Бруклин Шагает неспешно косым переулком, От ярости злая, бесчинствуя даже, Танцует под крышами многоэтажек. Искрится в ладонях её сигарета, Толкается в вечность чарующим светом, И губы в крови, словно ластик, сдирая, Она мне кого - то напоминает... Но чёрт с ним! Не помню, пусть кажется лишним, Ну мало ли кто может быть там, под крышей. Вполоборота, опершись в витрину, Стоять неподвижно и даже игриво.. Потом танцевать, опрокинув все стулья, Жаждет любви, но всегда протестует, А против чего? Знает только Всевышний.. Её силуэт вновь летает под крышей ..
Бруклин (Избранное) Автор: Evelyn98
Однажды у одного маленького мальчика заболело горло. Просто проснувшись утром он почувствовал что ему больно, только это боль не была похоже на ту, что испытывают при ангине, или другой болезни. Его горлышко постоянно чесалось, словно что - то там застряло и хочет оттуда вырваться.
Мальчик позвал свою маму в комнату и сказал ей об этом, но дальше она уже нечего не хотела слушать, и сразу же начала усердно лечить сынишку. Мальчик пытался остановить маму и сказать ей, что может это не из-за ангины, но разговор у них был коротким.
— Как не из-за ангины, а из-за чего же ещё. Конечно ангина, я столько раз ей переболела, что уже не сомневаюсь. В девяноста случаях из ста горло болит именно из-за неё. Но нечего, скоро мы тебя вылечим.
Мама мальчика была из тех женщин с которыми трудно спорить, да у него бы и смелости для этого не хватило. Уж слишком часто он видел как она спорила с соседом из 35 квартиры, из - за того что он шумит по ночам. Ох и доставалось бедолаге, мальчику не хотел бы оказаться на его месте.
Поэтому ему нечего не оставалась как смириться с диагнозом.
Сначала мама давала ему таблетки, затем леденцы, но это не помогало и тогда она начала варить ему отвары по рецепту бабушки, которыми когда-то лечили и её. Целую неделю женщина не отходила от малыша, но что бы она не делала, всё было безрезультатно, мальчик и дальше продолжал жаловаться на боль.
Тогда она решила, что пора отвести сына детскую больницу, которая к слову находилась на другом конце города.
Рано утром женщина разбудила мальчика и сказала, что им пора собираться. Мальчик не охотно выбрался из своей кровати. Он с угрюмым видом подошёл к зеркалу, зная, что его зря разбудили, потому что визит к доктору нечего не даст. Вряд ли доктор сможет определить то, чем он болеет. Но как он мог ослушаться маму и поэтому привёл себя в порядок и через пять минут уже был у двери.
Мама заметила, благодаря болезни её сын начал меньше разговаривать, раньше его было не остановить. Он из тех почемучек, которые постоянно пристают ко всем родным со ста тысячами разных почему. Даже у его мамы не было ответов на всего его вопросы.
А сейчас они ехали в автобусе, и он нечего не говорил, лишь из редка тяжело вздыхал глядя в окно.
Когда они приехали в больницу, то обнаружили целый коридор таких же маленьких ребятишек. В это время года дети слишком часто болеют.
Мама с ребёнком устроились на скамейке и принялись ждать своей очереди. Через час их пригласили в кабинет к доктору со смешной фамилией Слёзкин.
Врач посадил ребенка на стул и начал его осматривать. Он послушал его маленькое сердечко, заглянул в горлышко и пришёл к выводу, что лекарства этому мальчику не помогут.
Услышав слова доктора мама испугалось, — но как же, что с ним? Мужчина сразу же принялся её успокаивать.
— Здесь дело не в ангине или какой либо другой болезни. Микробы здесь не причём, во всём виноват лишь вас сын. — Ты же меня понимаешь мой маленький друг.
- Наверное ты думал, что у тебя очень редкая болезнь и я не смогу её определить. - Но здесь нет нечего исключительного, самая обычная болезнь. - За годы моей работы, я сотни раз её повидал.
Мальчик тихим взглядом смотрел на доктора, не решаясь нечего произнести.
- Просто твоё горлышко болит из - за того, что ты слишком долго молчишь. - Ты давно должен был сказать кое - что одному очень важному человеку - Теперь, ты же скажешь это? - Хорошо доктор, я обязательно скажу. - Вот и отлично.
Врач по прощался с матерью и ребенком, заверив её, что всё будет хорошо.
На следующий день мальчик пошёл в школу, и сидя на уроке русского, тихим голос прошептал своей соседке по парте, три самых нежных слова
- Я ТЕБЯ ЛЮБЛЮ.
Эти слова были такими нежными, что его горлышко сразу перестало болеть. а ещё через секунду девочка его поцеловала, и от этого стало ещё приятней.
Порой горло болит не только от болезни, но и от тех слов, что мы так сильно боимся произнести.
Я обниму тебя нежно, и очень тихо на ушко я расскажу тебе сказку, чтобы никто не подслушал.
Пусть кот в сон тянется лапкой, нос в хвост укутав пушистый. Я расскажу тебе сказку как в осень падали листья, как в зиму яркие ели от волка спрятали зайцев, птиц голоса как свирели будили ночью нас в мае. Я расскажу тебе сказку про запах трав, краски лета, речной воды тёплой ласку, и ночи белой просветы.
Я обниму тебя нежно, и тихо так поцелую, ведь для меня тоже сказка тебя любить вот такую!
Я расскажу тебе сказку Автор: Александр Васильев
Долго шли они по пустыне, увязая в песке - порошке, изнывая от жары и томясь от жажды. Наконец девочка не выдержала – она упала на коленки и захныкала:
– Я не могу больше идти! – Но я чувствую запах мыла! Повеяло свежестью! – воскликнул Гребешок. – Скорее, скорее!
Он схватил хозяйку за платье, заставил подняться на ноги и потащил за собой.
Свежестью и правда повеяло, но путь им преградил высоченный холм. Из последних сил, на четвереньках, девочка почти добралась до его вершины. Только – вот ведь незадача! – на самом верху она вдруг заскользила и съехала вниз, оставляя за собой борозды взрыхлённого зубного порошка!
Гребешок очень огорчился, но духом не упал. Пыхтя от усердия, подталкивая и подпихивая хозяйку, он помог ей взобраться на гребень холма и…
– Ой! Смотри, Гребешок! Наверное, здесь и живёт Королева Зубная Щётка! – радостно закричала девочка.
Внизу стоял уютный домик, со всех сторон окружённый чистой прозрачно - зелёной водой.
– Нет! – покачал головой Гребешок. – Здесь живут Тётушка Мочалка и Дедушка Мыло.
Девочка и Гребешок стояли на гребне холма, разглядывая домик и раздумывая, как до него добраться. Ведь Тётушка Мочалка и Дедушка Мыло наверняка должны были знать самую короткую дорогу ко дворцу Королевы Зубной Щётки!
Над домиком радугой раскинулось цветное махровое полотенце. За оконцем с нарядными ставенками сидела остроносая Тётушка Мочалка и пила чай из пузатого, начищенного до блеска самовара. На ней была пышная коричневая юбка и белый-белый кружевной фартук. Время от времени она поправляла волосы, собранные в пучок, подозрительно похожий на мочалку.
У самой воды стоял столб с висевшим на нём коричнево - белым спасательным кругом, на котором крупными буквами было выведено: ПОСТ ЧИСТОТЫ. Вокруг дома росли огромные, словно заморские пальмы, ромашки. Возле берега, в лодке, удивительно похожей на мыльницу, дремал забавный, весь какой-то кругленький и розовенький старичок. У него была замечательная борода – пышная, белая и кудрявая, как мыльная пена. Мимо лодки неторопливо проплывали лебеди, утята и почти настоящий зелёный крокодил.
Вдруг Тётушка Мочалка встрепенулась, отставила чашку и выглянула в окошко. Она часто-часто заморгала, хлопая длинными ресницами, рассматривая на холме девочку и её спутника. Не разглядев их толком, она взяла лежавший на подоконнике бинокль и…
– Тр-р-р! – затрезвонил белый телефон, стоявший на бортике лодки Дедушки Мыла. Он даже подскочил от неожиданности, едва не перевернув лодку, и схватил трубку.
Тётушка Мочалка так быстро затараторила, что Дедушка Мыло и словечка не успевал вставить.
– Ага! – только и выпалил он, выслушав стрекот Тётушки Мочалки. Повесив трубку, Дедушка Мыло взялся за весло.
Увидев, что лодка движется в их сторону, девочка и Гребешок скатились с холма к самой кромке воды. Да так поспешно, что Гребешок не удержался и соскользнул в воду. Правда, он тут же вынырнул и вместе с хозяйкой заторопился навстречу Дедушке Мылу.
В зелёной прохладной воде резвились жёлтенькие резиновые утята. А на песочке отдыхала зелёная лягушка, похожая на резиновый спасательный круг.
Дедушка Мыло причалил к берегу и помог путешественникам забраться в лодку. Потом он сел за вёсла и они поплыли к домику, где их уже с нетерпением ждала Тётушка Мочалка.
Неспешно и даже лениво перебирая лапами, в воду скользнул зелёный - презелёный крокодил и пристроился сзади лодки. За ним двинулись белый лебедь, жёлтые утята и зелёная лягушка - спасательный круг. Даже розовый поросёнок с цветочком на боку смело бросился в воду и поплыл следом за лодкой.
Всем было очень интересно: кто это пожаловал в гости к Тётушке Мочалке и Дедушке Мылу?
Вышедшая встретить гостей Тётушка Мочалка нахмурилась, бросив неодобрительный взгляд на чумазую рожицу девочки, её грязные ладошки и коленки.
– Здравствуйте, и скорее скажите, как пройти к Королеве Зубной Щётке? – едва поздоровавшись, спросила девочка.
Тётушка Мочалка упёрла руки в бока и покачала головой:
– А такую замарашку не пустят к Королеве Зубной Щётке. – сварливо сказала она. – Вот если бы мы тебя умыли… – заулыбался Дедушка Мыло, взбив обеими руками бороду, которая и правда была настоящей мыльной пеной. – Ой, что вы? Я не хочу мыться! Я хочу скорее домой! – девочка так перепугалась, что даже отступила на шаг. – Что ты? Что ты? Соглашайся немедленно! А то нам вовек отсюда не выбраться! – закричал Гребешок, дёргая хозяйку за подол. – С мылом, да? – чуть не плача спросила девочка, отступая ещё дальше. В воде плескался крокодил. Рядом с ним плавали утята, лягушка, поросенок и лебедь. Все они как будто ожидали, чем кончатся переговоры. – Н-ну… Да, – виновато признал Дедушка Мыло и, разведя руками, добавил: – Без меня какое же мытьё? – Да-а… Глаза будет щипать… – захныкала замарашка. – Да ты посмотри, какое мыло! Детское! – принялся увещевать её Дедушка Мыло. – Соглашайся! – отчаянно зашипел Гребешок, снова дёрнув хозяйку за подол. – Ну ладно! – неохотно согласилась она, опускаясь на песок, и спросила: – А вода будет не очень горячая?…
Не успела она договорить, как оказалась… в тазу с водой! Причём уже без платьица и без туфелек.
Тётушка Мочалка захлопотала, забрасывая в таз резиновых утят и собачку-губку. Дедушка Мыло опустил в воду бороду и вспенил её. Да так, что девочка-грязнуля совсем скрылась в хлопьях пушистой пены. Намыливая ей голову, Тётушка Мочалка весело запела:
– При виде нерях я плачу от жалости, мылом любым умывайся, пожалуйста. Детское мыло такое душистое! Кожица гладкая станет и чистая!
Девочка захихикала от удовольствия. Ей вдруг очень понравилось мыться. Мыло пенилось, оседало белоснежными хлопьями и вовсе не щипало глаза. Вода – не холодная и не горячая – плескалась в тазу, словно подпевая Тётушке Мочалке.
Не удержался и Дедушка Мыло. Он тоже подхватил песенку, продолжая намыливать девочку, которую уже трудно было назвать замарашкой:
Здесь крокодилы и те не кусаются, здесь крокодилами лишь умываются…
Вдруг из пены и правда вынырнул крокодил, оказавшийся на самом деле мягкой губкой. Девочка ни капельки не испугалась – так дружелюбно таращил он на неё круглые жёлтые глаза. А один резиновый утёнок, заброшенный в таз Тётушкой Мочалкой, прыгнул девочке на голову и весело заскакал…
Тут одна из ромашек развернулась, нагнулась над тазом и, раскрыв свои длинные белые лепестки, превратилась в самый настоящий душ. Зазвенели прозрачные струйки воды и, окатив девочку с ног до головы, смыли с неё мыльную пену. Потом как по волшебству с неба скользнуло полотенце-радуга и закутало чистую, чище некуда, девочку. Тётушка Мочалка её тщательно вытерла и одела в постиранное и выглаженное розовое платьице с белым кружевным передничком.
– Вот теперь, пожалуй, вас и пустят к Королеве Зубной Щётке, – одобрительно сказала Тётушка Мочалка и взмахнула рукой.
Замечательное полотенце - радуга стремительно взлетело и, развернувшись ровной дорожкой легло под ноги девочке и Гребешку.
– Иди по этой дорожке, она тебя обязательно приведёт к дворцу Королевы Зубной Щётки, – велела на прощанье Тётушка Мочалка. И она, и Дедушка Мыло прямо сияли от удовольствия: ведь им удалось отмыть такую грязнулю!
Они долго махали вслед девочке и Гребешку, которые тоже раз за разом оглядывались и махали им в ответ, уверенно шагая по дороге - радуге.
из Сказки Коростылев В.Н. - «Королева зубная щётка»
- Ведущий - Уважаемый экстрасенс, теперь, пожалуйста, озвучьте вашу версию. - Экстрасенс (*) - Тампль Пишегрю спокойно доживал свой век в предместьях Лондона, по - соседству с другими известными оппозиционерами, большей частью бывшими поданными Российской империи. А вот в камере был найден двойник - актёр. - Ведущий - Ну что - же, уважаемые телезрители, надо признать, что это очень неожиданная и оригинальная версия расследуемых нами событий.
(*) Экстрасенс - прямой потомок Великой Слепой Видящей в XII поколении. ____________________________________________________________________________________________________________________________________________________________
В час туманный предрассветный, спящий город мы покинем И уйдем тропой заветной к тем озерам по равнине Где закаты цвета вишни одуряюще прекрасны Здесь никто не станет лишним
Ты узнаешь, что возможно здесь не думать о разлуке И не вздрагивать тревожно, и не маяться от скуки И не помнить о расплате, не играть и сбросить маску Мы найдём любовь и ласку
Розовый фламинго — дитя заката, розовый фламинго здесь танцевал когда -то Может, в жизни прошлой — мне трудно вспомнить, думай о хорошем, я могу исполнить
Очарованный скиталец, только ты сумел лишь вспомнить Этот прошлой жизни танец, что дано тебе исполнить Ты ведь видишь, мы с тобою не отбрасываем тени — Это царство привидений
Это правда, что возможно здесь не думать о разлуке И не вздрагивать тревожно, и не маяться от скуки И не помнить о расплате, не играть и сбросить маску Мы нашли любовь и ласку
Розовый фламинго — дитя заката, розовый фламинго здесь танцевал когда -то Может, в жизни прошлой — мне трудно вспомнить, думай о хорошем, я могу исполнить
Розовый фламинго (Pink flamingo)
В старинной тюрьме Тампль Пишегрю была отведена большая камера в первом этаже. У дверей её постоянно находился часовой. Генерала не раз допрашивали. Так же как Кадудаль, он отвечал с большим достоинством. Пишегрю никого не выдал. На вопросы по существу дела он вообще отвечал кратко: «Это ложь!» — больше ничего. Отказался он и подписать протоколы допросов.
Допрашивали его вежливо, даже почтительно. Намекали, что для него, в отличие от Кадудаля (*), дело, пожалуй, кончится сравнительно благополучно, что он может быть назначенным на службу в какую - нибудь далёкую колонию, например в Гвиану. Вероятно, это был обман, принятый в таких случаях для получения откровенных показаний. Цель, однако, достигнута не была.
5 апреля вечером Пишегрю поужинал, выпил вина и лёг в обычное время спать. На следующее утро в семь часов сторож Попон вошёл в его камеру. Генерал спал, лежа на боку, подложив под голову руку. Сторож затопил камин и удалился. Но, по - видимому, что - то показалось ему странным: то ли, что генерал не проснулся, или уж очень тихо, странно тихо, было в полутёмной камере. По крайней мере, через полчаса Попон решил снова войти в камеру. Пишегрю по - прежнему спал столь же неподвижно, в том же положении, всё так же заложив за голову руку. Сторож приблизился к койке...
Генерал Пишегрю был мёртв. Изо рта у него торчал язык. Вокруг шеи обвивалась затянутая чёрная петля. В другой конец петли была вставлена деревяшка.
Мемуары Фош - Бореля дают ясное представление о суматохе и волнении, поднявшихся в это утро 6 апреля. Тюрьме скоро стало известно, что Шарль Пишегрю ночью покончил самоубийством, и притом самым необыкновенным образом: он удавил себя собственным галстуком, затянув петлю на шее вращательным движением рычага, которым ему послужил обрубок полена из камина.
Одновременно с этой официальной версией шёпотом передавали другую, ещё гораздо более страшную. Она в то же утро выползла из тюрьмы в Париж и распространилась по всему миру: генерал Пишегрю не удавился — его удавили по приказу первого консула. Кто удавил — об этом шептали разное. По словам одних, четыре мамлюка были ночью введены в тюрьму. По словам других, дело выполнил парижский палач.
Мы здесь подходим к одной из «неразрешенных загадок истории». Столько разных людей, публицистов, политических деятелей, историков, людей серьёзных и далеко не всегда заинтересованных, верило в убийство генерала Пишегрю, что психологически довольно трудно просто отмахнуться от этой версии.
Главным, если не единственным, доводом в её пользу является то обстоятельство, что покончить с собой указанным выше способом почти невозможно. Паралич воли и сознания, казалось бы, должен был в известный момент положить конец процессу самоудушения, — рука Пишегрю не могла вертеть рычаг до наступления смерти. Это, бесспорно, очень серьёзный довод. Но он, собственно, бьёт — правда, с разной силой — по обеим версиям: если Пишегрю был задушен, то почему же столь хладнокровные, заранее тщательно всё обдумавшие убийцы решили симулировать самый неправдоподобный из всех способов самоубийства?
Очень многое говорит решительно против предположения об убийстве. Такого атлета, как Пишегрю, очевидно, нельзя было удавить без отчаянной борьбы, без сильного шума. Если бы генерала хотели убить, то его, наверное, перевели бы в менее людное место, чем Тампль: по соседству с Пишегрю жили другие заключённые, — камера Кадудаля была расположена от него в двух шагах. Затем в дело по необходимости должно было быть посвящено много людей, — правительство не могло рисковать оглаской такого злодеяния.
Самым же сильным доводом надо признать совершенное отсутствие сколько - нибудь понятных целей убийства, — каких «разоблачений на суде» мог бояться первый консул? Разоблачения могли быть сделаны Пишегрю и на допросах; могли быть они сделаны и на суде другими заговорщиками. Сам Наполеон впоследствии на острове св. Елены подчёркивал именно этот довод.
Добавлю ещё следующее. На камине в камере Пишегрю лежала корешком вверх книга Сенеки. Она была раскрыта на той странице, в которой древний мудрец говорит, что Божество умышленно, «для красоты зрелища», заставляет великих людей бороться с тяжелой судьбою. При этом Сенека описывает, как вслед за победой Юлия Цезаря, вслед за гибелью дела свободы покончил с собой, надев траур по родине, «последний римлянин» Катон Утический (**).
Таинственная химия слова, сказавшаяся в этих удивительных фразах на самом благородном из языков, вероятно, в мрачной башне Тампля хватала за душу сильнее, чем в обычной обстановке: «Нет, ничего прекраснее не видел на земле Юпитер, чем Катон, не согнувшийся и не побежденный на развалинах республики.
«Пусть, — сказал он, — пусть все уходит под власть деспота, пусть владычествуют на земле легионы Цезаря, а на водах его корабли, пусть к дверям моим приближаются его солдаты, — я найду для себя верный путь к освобождению. Меч Катона не мог дать свободу родине, но он даст свободу Катону...»
из книги Марка Алданова - «Генерал Пишегрю против Наполеона» ___________________________________________________________________________________________________________________________________________________________
(*) в отличие от Кадудаля - Жорж Кадудаль (1 января 1771 — 25 июня 1804) — французский военачальник, генерал-лейтенант, один из лидеров шуанов во время Французской революции. В 1804 году, по заданию английской разведки, организовал неудачное нападения на Первого консула Франции (Наполеона).
(**) «последний римлянин» Катон Утический - Марк Порций Катон Младший (95 год до н. э. — 46 год до н. э.) — древнеримский политический деятель, правнук Марка Порция Катона Старшего (Цензора). Был известен как неформальный политический и идейный лидер большинства в римском сенате с конца 60-х годов до н. э. и до самой гражданской войны Помпея и Цезаря. Для современников был наиболее известен как образец строгих нравов, сторонник республиканских идей, лидер аристократии в сенате, принципиальный противник Цезаря и видный философ - стоик. После самоубийства в осаждённой Цезарем Утике стал символом защитников республиканского строя.
